Джип, ноутбук, прошлое

– Пап, а почему здесь розеток нет? И лампочек?

– Потому что нет электричества.

– А почему его здесь нет?

– Анют, ну я-то откуда знаю? Не провели. Рабочие забастовали и столбы пропили.

– Папа!

– Аня, – вмешалась Юля, – Света нет, потому что мы – в прошлом. Здесь еще не везде свет есть. Вот только, Руслан, как мы будем здесь сидеть в темноте и без книг?

– Ну, почему в темноте? Вон на столе лампа стоит керосиновая.

На столе действительно была лампа, с вытянутым стеклом, слегка закопченным и зеленым абажуром, похожим на летающую тарелку.

– Руслан, – Юля укоризненно посмотрела на мужа, – я понятия не имею, как ее зажигать.

– Вот как раз пока разберетесь, время и пройдет. Удачи!

* * *

– Ну, Руслан Аркадьевич, так не делается. Пригласили в карты играть – так изволь играть.

Господин Громов Руслану сразу же не понравился. Хотя и выглядел он вполне солидно – черный костюм, толстая золотая цепь поперек живота, не такого уж и большого, густая ухоженная борода – но вспоминались при взгляде не него "Тит Титыч", "Кабаниха" и "Что мне не по ндраву будет…". Этакий купец-самодур.

Впрочем, таких хамов во все времена было достаточно. Вспомнить хоть начальника отдела с прежней работы или декана.

– Нет денег – под запись. С полкопеечки бы начали…

Для иллюстрации своих слов Громов закрутил на столе в блестящий шарик крохотную монетку, величиной с советскую копейку. С одной стороны – хитрый вензель, видимо, означающий инициал нынешнего императора, с другой – надпись "1/2 копейки. 1909". Действительно – полкопейки…

Руслан сидел и спокойно улыбался. Ругаться он не хотел, а когда один молчит – спор быстро сходит на нет.

– Ты, Андрей Валерьевич, – пробасил Ратников из своего кресла, – на Руслана Аркадьевича не дави. Чай, не в лавке своей, не с приказчиком – с гостем иностранным разговариваешь.

– Ни в жизнь не поверю, что у человека, у которого есть такое авто – нет денег.

– Есть, есть у меня деньги – только чтобы успокоить Громова проговорил Руслан – только я здесь, а деньги – в Нью-Йорке.

– Большие деньги? – заинтересовался Громов, – Может…

– Андрей! – Ратников уже просто рявкнул – Неприлично о денежных делах…

– А ты на меня не кричи! Не на своих кузнецов орешь!

– А я думал, вы – кузнец, Павел Юрьевич, – перебил Руслан недовольно запыхтевшего Громова.

– Мастер я кузнечный, Руслан Аркадьевич. В кузнице при паровом лесопильном заводе господина Андронова.

При слове "паровой" в душе Руслана шевельнулась стимпанковская жилка. Хотя и понятно, что реальный паровой завод очень отличается от стимпанковского образа, но все равно, все равно… Хоть ты просись на экскурсию.

В воображении возникла картина дощатого забора, за которым дымят высокие трубы, а у калитки стоят рабочие, в кепках и накинутых на плечи пиджаках. В этом месте, видимо, наслоилось осознание того, что он – в царской России, и сложились два факта "рабочие" и "царская Россия", давшие в сумме…

– Забастовки у вас бывают?

Ратников дернулся.

– Слава Богу, – широко перекрестился он, – с пятого года не было. Стачки этим летом были, но забастовок – нет.

– Требуют… чего-то?

В последний момент Руслан успел поймать себя за язык и не спросил "Требуют царя свергнуть?" Кто знает, как здесь относятся к таким заявлениям. А чего еще могут требовать рабочие – Руслан не знал.

– Как всегда, – вздохнул Ратников, – зарплаты прибавить, штрафы уменьшить, рабочий день укоротить…

– Длинный день? – спросил Руслан. Ну, чтобы что-то спросить, раз уж поднял тему. С зарплатой и так понятно – она всегда слишком низкая, никто еще не выходил на площади с требованиями "Снизьте нам зарплату, не знаем, что с деньгами делать". Со штрафами – наоборот, непонятно, что там за штрафы такие. А вот рабочий день… Какой он у них?

– Ну, как, длинный… По норме, не больше одиннадцати с половиной часов в сутки.

"Ничего себе – норма… Или это посменно?"

– Подумаешь, норма… – отозвался с дивана Громов, – у меня и по двенадцать часов приказчики работают и ничего – не устают, не жалуются.

– Жалуются они у тебя, Андрей Валерьевич. Ты же их даже на обед не отпускаешь, – покачал головой Ратников.

– И что? Небось не устают. Ничего утомительного…

– А отдыхать им когда? В воскресенье?

"Ах да, здесь же суббота – рабочий день…"

– Вот еще – в воскресенье отдыхать. У нас в городе в выходной день все равно делать нечего, только водку пить, так пусть работают. Я о покупателях забочусь – они, чай, тоже в воскресенье купить чего-то захотят. А кто устает – расчет в зубы и вперед. Я никого не цепи не держу.

"Благодетель… – подумал Руслан, – Вот глаза закроешь – и точно как будто с Молоньевым разговариваешь, начальником отдела. Тому дай волю – и приковал бы…"

– Господа, господа, – в комнату, раздвинув шторы, вошел Владимир Андреевич, и служанка с подносом, – Не ссорьтесь, давайте по коньячку.

Он ловко разлил по бокалам.

– Берите "николашку", – хихикнул журналист.

На тарелке лежали дольки лимона, полукругом посыпанные молотым кофе и сахарной пудрой.

– Говорят, – опустился с бокалом на диван Владимир Андреевич, – сам государь император придумал…