Дживс и свадебные колокола

Эпизод с Ю. Цезарем на крыше в Шропшире приключился несколько лет назад, а сейчас я тот человек, кого леди Джудит никак не ожидает увидеть раздающим зеленый горошек ее соседям по столу. Если и соизволит бросить на меня беглый взгляд, едва ли узнает за маскировкой. Опаснее всего – Вуди и Амелия. Вуди, может, вообще только и мечтает расквасить мне нос, а что касается Амелии… Кому ведомо, что она думает и чувствует?

Я высказал эти мысли Дживсу, и у него не нашлось возражений.

– Позвольте предложить разделение труда, сэр? Если вы разыщете мистера Бичинга и объясните ему свое сегодняшнее поведение, я перед ужином отведу в сторонку мисс Хаквуд и постараюсь внушить ей, что в ее же интересах поддержать ваше инкогнито.

– А другие слуги не удивятся, что я вдруг переменил прическу и нацепил очки?

– Едва ли, сэр. Они с вами лишь недавно знакомы. В крайнем случае сочтут за небольшое чудачество.

– Отлично, Дживс! Давайте сюда очки. Нельзя терять ни минуты! Где искать Вуди?

– Полагаю, сэр, он у себя в комнате. Хозяева дома не приветствуют его появления в обществе.

Вуди переселили из угловой комнаты в скромный закуток на втором этаже. Следуя указаниям Дживса, я нашел его без труда, но постучать решился не сразу.

– Войдите, – произнес голос, который я бы назвал не иначе как унылым.

Вуди сидел в кресле с сигарой в зубах, задрав ноги на подоконник и устремив застывший взгляд на выложенную камнем дорожку внизу, словно старался разглядеть что-то за тисовой изгородью.

– Садись, – произнес он все с теми же заунывными интонациями.

Сесть можно было только на кровать. Мне пришло в голову, что я вполне мог бы провести сравнительное исследование качества здешних матрасов. Этот подавался подо мной довольно пружинисто, хотя не сравнить с образцовой мягкостью матраса в комнате лорда Этрингема.

– А я все думал, когда ты наберешься храбрости, – заметил Вуди, по-прежнему не глядя на меня.

– Амелия не упоминала, что у нас с ней вышло… гм… небольшое недоразумение?

– Нет.

– Ох…

Вуди несколько раздраженным жестом затушил сигарету в пепельнице.

– Амелия сказала, что на нее набросился какой-то маньяк, стал гладить по руке, а потом еще имел наглость ее поцеловать. По-моему, это нельзя назвать недоразумением, а по-твоему?

– Наверное, нет… то есть да!

– Ты заговариваешься.

– Слушай, Вуди, мы же с тобой из-за этого не поссоримся, правда? Пойми, я тебе хотел помочь!

– Мне помочь? Последние серые клеточки растерял? Пора наконец звонить в лечебницу?

Подобные речи я считал совершенно неуместными в устах юриста, к тому же и телефон не работал, но я не стал цепляться к словам.

– Вуди, посмотри на меня, пожалуйста! Я все объясню.

Вуди наконец снял ноги с подоконника и развернулся ко мне. Я чуть не попросил его снова отвернуться, а то выражение его лица не способствовало поднятию вустерского духа. В прошлый раз я видел его таким на ринге в гостинице «Савой».

Мысленно досчитав до десяти, я пустился в объяснения. Лицо моего друга отразило по очереди любопытство, недоверие, злость, а потом нечто не вполне определимое.

Когда я закончил, наступила пауза.

Наконец Вуди сказал:

– Берти, усвой, пожалуйста, одну вещь раз и навсегда: не смей даже близко подходить к Амелии. Не трогать, не лапать, не лезть с поцелуями, не пускать на нее слюни и так далее. Это понятно?

– Уж куда понятнее, дружище. Солнечный свет по сравнению – тусклее мглы туманной…

– Я еще не все сказал. Амелия – умная, образованная девушка…

– Само собой! Мозговитая как я не знаю что.

– Помолчи, Вустер. Когда я захочу узнать твои соображения, я тебе скажу.

Вуди стоял в паре шагов от меня, и я вдруг ощутил дрожь в коленках, как у того злосчастного субъекта из Кембриджа.

– Ладно-ладно! Ты говори, Вуди, я слушаю.

– Кроме того что умница и красавица, она еще и крайне наивна. Росла в тепличной обстановке, реальной жизни не знает. Я вижу в ней потрясающие задатки, но они пока не развились. Их нужно воспитывать долгими годами. Она, видишь ли, бабочками увлекается… У нее самая обширная коллекция во всей Англии. Чего она не знает о бабочках, того и знать не стоит. Я намерен жениться на Амелии, и не желаю, чтобы какой-нибудь урод все испортил! Мы поженимся, даже если старый Хаквуд не даст своего благословения. В крайнем случае убежим и обвенчаемся тайно. Ради старой дружбы я поверю в твою дурацкую историю. Никто, кроме тебя, не мог бы всерьез устроить такую глупость – обижайся, не обижайся, дело твое. Я по характеру не ревнив и не собираюсь становиться ревнивцем, так что не будем больше об этом вспоминать. Но предупреждаю, Берти: я буду следить за тобой, как ястреб. Что молчишь?

– Мне уже можно говорить?

– Можно. Ты хотя бы приблизительно понял, о чем я тут распинался?

– Ага, понял. Ты любишь Амелию и намерен сделать ее миссис Бичинг, хоть бы все тут что.

– Аллилуйя! До него дошло. Вот и держись за эту мысль, Берти. Крепко держись, не выпускай. И не старайся вообразить чувства, что за ней стоят. Понять их ты все равно не сможешь.

– Откуда тебе знать, Вуди. Может, и смогу.