Дживс, вы — гений! Ваша взяла, Дживс!

– Все старалась вспомнить, кого ты мне напоминаешь. Был такой негодяй, он сеял вокруг разруху и запустение, превращал в руины дотоль счастливые и мирные жилища. Его звали Аттила. Удивительно, – продолжала она, вновь смерив меня взглядом. – Глядя на тебя, можно подумать, что ты просто безобидный кретин, клинический идиот, но при этом совершенно безвредный. А на поверку выходит, ты хуже чумы. Когда я о тебе думаю, на меня будто обрушиваются все мирские скорби и горести, да с такой силой, точно я в фонарный столб врезалась.

Пораженный и уязвленный в самое сердце, я хотел было заговорить, но то, что я считал паштетом из анчоусов, залепило мне рот клейкой и вязкой субстанцией, обволокло язык, и я не смог издать ни звука, будто у меня кляп во рту. Пока я тщетно пытался прочистить голосовые связки, тетя Далия снова заговорила:

– Понимаешь ли ты, что учинил, запустив сюда своего Виски-Боттла? Бог с ним, что напился в стельку и превратил церемонию вручения призов в комический сериал, тут я молчу, потому что от души повеселилась. Но едва я с великим трудом, проявив чудеса дипломатического искусства, уговорила Анатоля отозвать свое уведомление об уходе, твой Виски-Боттл начал строить ему гримасы сквозь слуховое окно. Он привел Анатоля в ярость, тот теперь и слышать не хочет, чтобы остаться…

Тут я проглотил замазку и наконец подал голос:

– Что?!

– Да, Анатоль завтра уходит, и теперь бедный Том до конца своих дней обречен на несварение. Но это еще не все. Я только что говорила с Анджелой. Она обручилась с твоим Виски-Боттлом.

– Да, но это ненадолго, – нехотя признался я.

– Как бы не так. Всерьез обручилась и нахально объявила мне, что свадьба в октябре. Вот так-то. Явись сюда пророк Иов, мы бы с ним до ночи наперебой пеняли друг другу на свои несчастья. Хотя этому Иову до меня далеко.

– У него были чирьи.

– Какие еще чирьи?

– Ужасно болезненные, насколько я знаю.

– Ерунда. Готова взять все чирьи в мире в обмен на свои заботы. Неужели ты не понимаешь? Я лишилась лучшего повара в Англии. Муж, несчастный страдалец, теперь умрет от несварения. Единственная дочь, счастливое будущее которой всегда было моей заветной мечтой, собирается выйти замуж за одержимого тритономана. А ты мне толкуешь о каких-то чирьях!

Я немного поправил тетю Далию:

– Не о чирьях. Просто я упомянул, что Иов ими страдал. Да, тетушка, согласен с вами, дела у нас сейчас далеко не тип-топ, однако не теряйте бодрости духа. Бертрам тотчас все уладит.

– Собираешься преподнести очередной план?

– Всегда готов.

Она обреченно вздохнула:

– Так я и думала. Только этого не хватало. Кажется, хуже некуда, но ты сумеешь все окончательно погубить. С твоими способностями это раз плюнуть. Давай, Берти. Принимайся за дело. Мне уже безразлично. Отчасти даже любопытно, как тебе удастся ввергнуть наш дом в еще более темные и глубокие бездны ада. Вперед, мой мальчик… Что ты там ешь?

– Трудно сказать. Тост с каким-то паштетом. Похоже на клей с запахом говяжьего экстракта.

– Дай, – вяло проронила она.

– Только жуйте осторожно, – предупредил я. – К зубам прилипает теснее, чем брат[45]. Что, Дживс?

Дживс материализовался на ковре. Как всегда, совершенно бесшумно.

– Записка для вас, сэр.

– Для меня, Дживс?

– Для вас, сэр.

– От кого, Дживс?

– От мисс Бассет, сэр.

– От кого, от кого, Дживс?

– От мисс Бассет, сэр.

– От мисс Бассет, Дживс?

– От мисс Бассет, сэр.

Тут тетя Далия, проглотив кусочек тоста то ли с замазкой, то ли с клеем, отложила его в сторону и, по-моему, несколько раздраженно попросила нас, ради всего святого, не разыгрывать водевильных сцен, ибо она и так слишком много выстрадала, чтобы выслушивать, как мы подражаем двум Макам[46]. Желая, как всегда, услужить тетушке, я кивком отпустил Дживса, и он, мелькнув, испарился. Любое привидение позавидует.

– Интересно, о чем может писать мне эта барышня? – удивился я, вертя конверт в руках.

– Вскрой, черт подери, и прочти.

– Прекрасная мысль, – сказал я и последовал совету.

– А если тебе интересно, что собираюсь делать я, – продолжала тетя Далия, направляясь к двери, – то знай: пойду в свою комнату, выполню несколько дыхательных упражнений по системе йогов и постараюсь забыться.

– Хорошо, – рассеянно отвечал я, пробегая глазами страницу номер один. Перевернув ее, я не смог сдержать дикого вопля, сорвавшегося с моих губ. Тетя Далия шарахнулась от меня, как испуганный мустанг.

– Перестань орать! – воскликнула она, вся дрожа.

– Но черт побери…

– До чего же ты несносен, урод несчастный, – вздохнула тетушка. – Помню, много лет назад тебя оставили в колыбели одного и ты чуть не подавился пустышкой, весь посинел. И я, дурища такая, вытащила пустышку и спасла тебе жизнь. Вот что, Берти, случись тебе еще раз подавиться пустышкой, на мою помощь не рассчитывай.

– Но черт побери! – вскричал я. – Вы даже не представляете, что случилось! Мадден Бассет пишет, что выходит за меня замуж!

– Поделом тебе, – выходя из комнаты, бросила тетушка. Прямо что-то такое из рассказа Эдгара Аллана По.

Глава 21