Джоанна Аларика

— Опять эти твои мерзкие «но»! — Джоанна вырвалась и пересела чуть подальше от Мигеля. — Не хочу ничего слушать! Никакого напряженного положения, никакого кризиса! Ничего не хочу знать о политике, слышишь? Я хочу уехать с тобой в Антигуа, жить среди цветов и развалин и быть ящерицей. И чтобы со мной был ящер. Я хочу в Антигуа, я хочу в Антигуа! — запела она, дурачась и подпрыгивая на скрипучей койке. Потом снова прижалась к Мигелю и посмотрела на него умоляюще: — Ну Мигелито, ну хотя бы на десять дней, хорошо? А потом поедем прямо в столицу и начнем наводить там порядки — ты в министерстве просвещения, а я в прессе. Мы им покажем, как нужно работать!

— Покажем, еще бы! — согласился Мигель. — Ты меня упрашиваешь, будто я против поездки в Антигуа! Разумеется, мы туда съездим и проживем столько, сколько ты захочешь. Нужно только, малыш, чтобы ты отдавала себе отчет в реальном положении вещей…

— Ох! — сказала Джоанна уже серьезно. — Слишком хорошо я отдаю себе этот отчет, Мигелито. Может быть, поэтому мне и хочется пожить несколько дней без газет и без радио… Послушай, милый… Есть один вопрос, который страшно тревожит меня.

— Я слушаю, дорогая.

Джоанна помедлила, сдвинув брови.

— Понимаешь, об" этом даже трудно говорить… У тебя есть сигаретка? Или достань из моей сумки, у тебя слишком крепкие… Спасибо. Понимаешь, Мигель, то оружие, о котором мы с тобой говорили… в последнее время бывали случаи, чтобы его находили в наших местах?

— Ну, был, на прошлой неделе.

— Где? — спросила Джоанна тихо и быстро, разгёِܐРДжоанна тихо и быстро, разглядывая тлеющий кончик сигареты.

— Где-то возле Кебрада-дель-Манадеро, точно не знаю. А что случилось?.

— Ничего. Просто я думала сегодня… пока ехала к тебе… Мигель, послушай, — Джоанна подняла голову и в упор посмотрела на него большими неулыбающимися глазами. — Скажи совершенно честно: что ты думаешь о моем отце?

— О твоем отце? — растерянно переспросил Мигель. — Но что именно, малыш? Человека ведь можно оценивать в разных аспектах…

— Да, я понимаю… Видишь ли, я думала вот что: все это оружие явно забрасывается к нам для того, чтобы… ну, чтобы в случае каких-нибудь беспорядков им воспользовались оппозиционеры. Ты знаешь, Мигель, политические убеждения моего отца. Так вот, неужели возможно, что и он в случае чего мог бы… воспользоваться этим оружием? Ведь ты понимаешь, Мигель, это совершенно разные вещи: ругать правительство и быть в оппозиции или взять в руки оружие. Это уже государственная измена, измена своей стране… Мигель, я просто не допускаю мысли, чтобы мой отец мог оказаться изменником! Ведь правда, Мигель? Скажи, что этого не может быть!

Мигель осторожно взял сигарету из пальцев Джоанны и бросил в пепельницу.

— Я думаю, малыш, что этого быть не может. Ты совершенно права, оппозиционер — это еще не изменник. Это совершенно разные вещи. Я не думаю, чтобы дон Индалесио мог изменить своей стране. Но изменники могут быть в числе его друзей, вот что плохо.

— В числе друзей есть безусловно… — тихо сказала Джоанна. — Небо, до какого ослепления может иногда дойти умный человек!

Помолчав, она рассеянно взглянула на часы и ахнула.

— Мигель, я пропала! — Она вскочила, поправляя прическу. — Меня сгрызут заживо…

— Ничего, у тебя у самой есть зубки, — Мигель тоже встал и обнял ее. — Завтра приедешь?

— Конечно. Приеду пораньше и постараюсь остаться на целый день. А дома что-нибудь придумаю.

Джоанна раскрыла сумку, заглянула в зеркальце и тронула карандашом губы.

— Если ты против того, чтобы целоваться на улице, — решительно сказал Мигель, — то я воспользуюсь последней минутой.

— Погоди, — засмеялась Джоанна, — еще опять заглянет какой-нибудь из твоих питомцев… будущий Кардоса-и-Арагон… Тссс!..

Разомкнув его руки, она потянулась к окну и дернула за шнурок. Камышовая шторка упала, развернувшись с сухим треском, и в косом солнечном луче, пойманном ею, как мышеловкой, заплясали веселые пылинки.

Глава 7

Педрито разругался с хозяином перед обеденным перерывом, час назад. Хозяин был страшный прохвост и реакционер, настоящий кангрехо;[40] правда, до сегодняшнего дня Педрито обращал на это мало внимания: в конце концов ученику не обязательно иметь одинаковые убеждения с хозяином, и если уж сами механики терпели реакционные взгляды дона Тачо, то ему и вовсе не стоило мешаться в это дело.