Джокер

— Не скажи, сработал ты в общем и целом ловко. Ты не против? — он достал из кармана пачку сигарет.

— Бога ради, я, пожалуй, тоже закурю.

— А, может, чаю хочешь? Говори, не стесняйся, я распоряжусь.

— Сейчас бы я с удовольствием…

— А тебе не вредно?

— Спиртные напитки в малых дозах полезны в любом количестве.

— Хохмить начал, значит, проснулся. Держи, герой, — он достал из кармана металлическую фляжку в кожаном чехольчике и протянул мне.

— Что здесь?

— Попробуй, сам поймешь.

Я сделал осторожный глоток, потом еще один, побольше.

— М-м-м, ром, самый настоящий, с Ямайки.

— Да, уж, не из Махачкалы.

— Здорово… — я сделал еще один неслабый глоток и вернул фляжку законному владельцу. — Мой любимый сорт. Вам тоже нравится?

— Оставь себе, лично я предпочитаю водку. А ром прихватил специально для тебя.

— Круто.

— Пустяки, — отмахнулся он. — Ладно, если ты не против, давай чуток побеседуем.

Как будто, я мог отказаться.

— Как я уже говорил, сработал ты, в общем и целом, неплохо, — похвалил меня дедушка, прекрасно осведомленный о моих алкогольных пристрастиях. Уверен, не только о них. — Хотя несколько шаблонно. Нечто подобное ты уже проделывал с «Ратмирами».

— Во-первых, именно, нечто подобное, — немного обиделся я, — а, во-вторых…

— Какой смысл изобретать что-то новое, если ситуация вписывается в уже имеющийся план? — он, как будто, прочитал мои мысли.

— Не совсем так, — немного смутился я, — но, в целом, верно.

— Получается, что ты изъял из той троицы самого умного и авторитетного, после чего слегка раскачал ситуацию. Магазинчик в Марьиной Роще, потом дом в Подмосковье. А дальше они уже сами, верно?

— Да.

— Интересно, что ты сделал с тем умником, после того, как он стал тебе не нужен?

— Отпустил на все четыре стороны со всеми деньгами.

— Логично, — проговорил он, — а почему деньги не прибрал?

— Этим я перевел на него все стрелки, — ответил я, — и потом, это не мои деньги.

— Я почему-то именно так и подумал, — удовлетворенно отметил он и снова закурил.

— А можно мне спросить?

— Валяй.

— Было ощущение, что за мной следят.

— И когда оно возникло? — живо поинтересовался он.

— В первый раз, когда выходил из гостиницы в Коньково, потом еще пару дней.

— Наблюдателей видел?

— Попытался было вычислить, но не смог, — честно сознался я. — Слишком тонко работали.

— Тогда почему не свернул операцию?

— Не почувствовал угрозы.

— «Ощутил», «почувствовал», «не почувствовал», — проворчал старый волчара, — одна сплошная чуйка. А если бы это были те самые ребята?

— Нет, — уверенно ответил я, — не тот класс работы.

— А с другой стороны, — покладисто заметил он, — чуйка в нашем деле — вещь очень даже не лишняя. Без нее опер — не опер, а, просто, конторщик. Как сейчас говорят, менеджер.

— Точно, — согласился я.

— Ты, как думаешь, зачем я сюда пришел?

— Думаю, вы хотите предложить мне работать на вас.

— Ты уже давно на нас работаешь, — хмыкнул он, — даже прибылью делишься. Как ты смотришь на то, чтобы стать начальником подразделения в моей структуре?

— Это так неожиданно, — промямлил я, — прямо так ответить трудно. Сначала мне надо выздороветь, набрать прежнюю форму…

— Кое с кем разобраться, — продолжил он.

— Конечно.

— Ты точно не хочешь чаю?

— У меня есть ром.

— Тогда я сейчас. Жди здесь, никуда не убегай, — встал и вышел из палаты. Буквально через минуту-другую вернулся с большой кружкой, от которой шел пар: — Послушай, Влад…

— Я весь внимание… — пока его не было, я успел, как следует, приложиться к фляжке, и меня слегка повело.

— Как я понимаю, ты решил оформить обратку

— Можно подумать, вы на моем месте поступили бы иначе.

— Не люблю упоминать одну старую историю, но тебе, так и быть, вкратце расскажу.

— Обожаю истории… — я опять потянулся к лежащей под боком фляжке.

— Тормозни, — тихо сказал он, и я отдернул руку. — Когда-то в одной стране с жарким и влажным климатом перебили всю мою группу, а я валялся раненый в кустах и просто наблюдал, как у моих ребят поедают печень и сердце, потому что сделать ничего не мог.

— Что потом?

— Потом? Потом я вернулся туда же. Через год.

— И? — с интересом спросил я.

— А как сам думаешь?