Джокер для Паука

…К началу выступления Лонора я опоздала — ввалилась в «Метлу» тогда, когда бард заканчивал первую песню, и минуты две стояла у дверей, чтобы не заставлять певца при виде меня делать паузу. Только тогда, когда раздались первые аплодисменты, я тихонечко вышла из-за портьеры и вдоль стеночки прошла к своему любимому столику. Увы, пройти незамеченной мне не удалось: стоило мне усесться, как все присутствующие в зале оказались на ногах и приветствовали меня глубоким поклоном.

— Здравствуйте… — пробежав взглядом по лицам завсегдатаев и новых клиентов заведения, поздоровалась я и кивнула Лонору, разрешая продолжить выступление.

Бард еще раз поклонился, потом задумчиво посмотрел куда-то сквозь меня и повернулся к музыкантам. Пара коротких фраз, и музыка заиграла снова. Лонор, усевшись на табурет и уставившись в огонь разожженного, несмотря на начало осени, камина, запел:

Они растут… Потом уходят… Все…
А ты стоишь одна на перепутье,
Закрыть готова ИХ от Жизни грудью,
Но… не судьба… И в темной полосе

Одна, как перст… А сердце рвется в кровь:

Там, за порогом — Ненависть и Ужас,
Им там совет твой материнский нужен,
И Нежность… и, конечно же, Любовь…

…Да, горько… Слез дорожки на лице;

ЕГО вещей тепло морозит душу
…И на двоих ты накрываешь ужин
И ждешь с утра до ночи на крыльце…

… И пусть его ломает Жизнь сейчас —

Он ВОИН, значит, выстоит, и скоро
Его лицо возникнет над забором,
И ты утонешь в черной бездне глаз…

Голос, музыка и слова завораживали. Закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла, я постепенно растворялась в возникающих перед мысленным взором картинах и вместе с певцом умирала от горя. Картины из недавнего прошлого сменялись воспоминаниями о комнате Самира, после его пропажи пугающей меня своей пустотой. Мысли о том, что он еще маленький, и называть его Воином слишком рано, — уверенностью в том, что он настоящий мужчина. Правда, вспышка надежды, подаренная мне последними строчками песни, чуть не заставила меня сорваться с места и помчаться домой, чтобы ждать появления сына, но, открыв заплаканные глаза, я заставила себя остаться — как ни странно, здесь, среди толпы восторженно внимающим барду зрителей мне было… уютно, что ли? Если слово «уютно» можно было применить к моему душевному состоянию… В общем, как ни странно, к моменту, когда в зале отзвучали последние аккорды, я настолько ушла в себя, что не сразу заметила, что в зале стоит мертвая тишина…

Нет, зрители старались на меня не смотреть, но ощущение того, что все ждут мою реакцию, было таким острым, что я даже слегка испугалась. Себя. Своих чувств. Потом, собравшись с духом, я встала, обошла стол, приблизилась к глядящему в пол певцу, и, остановившись прямо перед ним, вполголоса произнесла:

— Ты прав. Он вернется. Спасибо…

И медленно побрела обратно. К своему столику…

Глава 15 Гойден Игел

Мальчишка двигался настолько пластично и легко, что Гойден не смог сдержать рвущихся наружу эмоций:

— Слышишь, Юган? Представь, что бы из него выросло, останься он в руках своего папаши? Не хотел бы я встретиться с ним лет эдак через десять…

— Я и сейчас не хочу… — хмыкнул десятник. — Впрочем, нет, сейчас он не опасен… Ни для кого… Увы…

— Ну, да… — не смог не согласиться Игел. — Просветляющий из тебя, как из меня мотыга… А чего он остановился?

— Видимо, закончил упражнение… Ладно, пойду, загружу его новым. Что-то он совсем не устал…

— Иди… — усмехнулся сотник. — Кстати, и Наставник из тебя пока неважный…