Джокер Сталина

Зара[84] отчаянно сопротивлялась второй месяц. Попытка итальянцев начать наступление с этой территории с треском провалилась, и теперь дивизии краснорубашечников «Пролетарский Милан», «Джовани коммунисти», пехотная дивизия «Маркс» и сформированная прямо перед самой войной танковая дивизия «Россо Чентауро» были вынуждены день за днем отражать атаки югославских войск. Генерал Джиованни Мальи[85], волей Муссолини назначенный командовать этой заведомо провальной операцией, точно знал: если бы не линкор «Джулио Чезаре», регулярно отгонявший своим главным калибром сербов и хорватов, оборона уже давно бы рухнула.

Третья армия генерала Милана Недича[86] перегруппировалась с тем, чтобы окончательно решить проблему Зарского фронта. Сейчас у югославов было преимущество над противником во всем, кроме бронетехники. Муссолини переправил в Зару почти две сотни танкеток «Фиат-Ансальдо», а кроме того, по настоянию генерала Мальи, туда же попали восемь из сорока двух танков Т-26, которые прибыли в Италию из Одессы. Разумеется, итальянцы превосходили противника и в авиации, но истребители «Фиат» своими двумя пулеметами винтовочного калибра мало чем могли помочь осажденной базе, а десяток штурмовиков «Капрони» Са.305 погибли еще в самом начале осады: сказалось отсутствие брони и общая слабость конструкции. От бомбардировщиков же «Капрони» Са.101 Мальи сам отказался: устаревшие, медлительные самолеты с довольно слабой бомбовой нагрузкой легко становились добычей югославских зенитчиков и немногочисленных истребителей…

…Легионер Франческо Санти семнадцати с половиной лет от роду, посланный в секрет, лежал в тени разрушенной стены городского суда. Этот наблюдательный пункт они с четырьмя товарищами готовили несколько дней. Вернее – ночей. Итальянцы очистили площадку от осколков камня и битого кирпича – чего хорошего, если вам под ребро впивается что-то твердое и угловатое и так и норовит проковырять вам дырку? Затем легионеры, стараясь не шуметь, осторожно вынули несколько кирпичей из остатков стен, и теперь здесь появились щели, сквозь которые можно отслеживать передвижения противника. И наконец предъявили плоды трудов своих командиру. Центурион одобрительно похлопал всех пятерых по плечам и сказал им, что «Товарищ первый секретарь может гордиться своими мальчиками по праву[87]», после чего велел вести оттуда постоянное наблюдение.

Франческо внимательно разглядывал позиции югославов в бинокль и пытался убедить себя, что совершенно не хочет курить. Восемнадцатилетний пизанец курил уже третий год, но совсем недавно САМ Муссолини заявил, что курить для молодежи вредно. Его сын Бруно – герой Абиссинии и Бразилии – рассказывал, что бросил курить вместе со своим другом Базилио Сталиным. А еще один их друг – Алессандро Сталин, считает, что курить для солдата вообще очень плохо: слабеет дыхание, появляется зависимость, а ночью вообще можно себя выдать, и тогда… О том, что будет тогда, думать как-то ужасно не хотелось, поэтому легионер гнал от себя мысли о пачке странных русских сигарет «Bell Amore», которые достались ему в последней посылке из СССР. Куда приятнее было думать о конопатой блондинке, отправившей эту посылку и написавшей на ней «Храброму итальянскому парню». Внутри были фотография девушки, банка мяса, ручной вязки толстые носки из некрашеной шерсти, вышитое полотенце, пять коробок этих сигарет и… РУССКАЯ ВОДКА! Целая бутылка с залитым сургучом горлышком. Франческо выпил эту бутылку вместе с друзьями-земляками, и на следующее утро познакомился с очень неприятным явлением под названием «похмелье». А все потому, что Пеппо прислали из дома бутылку граппы, а Тото – четыре литра вина, и все это они выпили. Разом. Старикашка сеньоре[88] – ему уже целых тридцать два года! – долго смеялся, глядя на их зеленые физиономии, а затем заставил их бегать и отжиматься, что они и делали, пока чуть не отдали Мадонне души. После этой экзекуции старейшина Альцо смилостивился и пояснил, что пить разные напитки вперемешку не стоит – будет плохо. В крайнем случае, нужно соблюдать равенство крепости того, что пьешь.