Джокер старого сыскаря

На зов майора прибежал Жаров с флаконом нашатыря. В квартиру со двора поднялись полковник и лейтенант Синельников. Игнатов приказал Кротову немедленно доставить Дарью Васильевну в отдел и не спускать с неё глаз.

Опечатав квартиру, производившая обыски бригада решила перекурить на свежем воздухе и немного прийти в себя от впечатлений.

– Хороший сегодня денёк! – Полковник Игнатов снял фуражку и запрокинул седеющую голову, любуясь приветливой голубизной ясного неба. – Любо мне! Любо!

Предчувствие скорого успешного завершения операции «Антиквар» способствовало доброму расположению духа у всей оперативно-следственной бригады. Один только Жаров молча сидел на скамейке у подъезда и курил, думая о чём-то своём. Игнатов заметил это и насторожился.

– О чём задумался? – Он подошёл к капитану, сел рядом. – Всем любо, а ты вроде как и не рад.

– Как не рад, Дмитрий Петрович? Очень даже рад. – Открытый, лучистый взгляд Жарова успокоил полковника. – Но сегодня мы бандюгам объявили только шах, до мата не дотянули. Икон-то нет! Где они? Наверняка прав Тимофей Кузьмич, что Лапушка, она же госпожа Подрядова – фигура, но не главная. Согласны?

– А что здесь, Саша, возразишь? Об этом я и раньше думал. Толковали мы об этом и с твоим тестем. У меня вся надежда на него. Тимофей Кузьмич сегодня с утра попросил у меня на подмогу Дроздова. Без серьёзной нужды он этого бы не делал, я его хорошо знаю. Подождём, с чем он вернётся из Сосновки. До вечера ещё далеко… Поехали в отдел, хватит рассиживаться.

Глава 30. Джокер старого сыскаря

Допросы Глорина и Подрядовой значительно приблизили операцию «Антиквар» к завершению. После очной ставки с Кожиным-Кнутом было запротоколировано их признание в ограблении молельни староверческого скита и покушении на жизнь супругов Кузнецовых. При этом отягчающим обстоятельством для Глорина на предстоящем суде станет, конечно, его уже личная попытка повторного покушения на Кузнецовых в реабилитационном центре. Поэтому признание Валета ещё и в организации похищения «Чёрного квадрата», ускоренное «трогательной» встречей профессора Свиридова с бывшим своим студентом в кабинете капитана Жарова, выглядело незначительным штрихом на фоне других его преступлений. Поняв, что сурового наказания ему не избежать, но стремясь хоть как-то умалить свою вину, Глорин заявил, что действовал по принуждению Дарьи Васильевны Подрядовой. В последней и он, и Кнут без особого труда узнали Катю Лапушку, которая, по их словам, была главарём банды и убийцей стариков-староверов. Оба они по разным причинам оказались в своё время должниками Подрядовой и не смогли выйти из-под её преступного влияния.

Дарья Васильевна отвечала на вопросы вяло, неохотно. Даже присутствие адвоката не вдохновляло её на разговорчивость. Капитан Жаров устал вытягивать из женщины по два-три зачастую ничего не значащих слова.

– Вы понимаете всю серьёзность ситуации, Дарья Васильевна? – не выдержал капитан. – Нежеланием разговаривать со мной, чистосердечно признаться в совершённых вами преступлениях и назвать заказчика, который пользовался услугами вашей банды, вы только усугубляете своё и без того незавидное положение.

– Что вы ещё хотите от меня услышать? Я всё сказала. Повторяю, у стариков мы взяли только крест и икону, да и ту Кнут по глупости своей потерял.

– И вы её пытались вновь похитить, теперь уже из сосновской церкви. Дорогая, видать, иконка, раз вы так настойчиво за ней охотились. Ну, это дело ваше и уже прошлое. Меня же интересует, где остальные восемнадцать деревянных и медных икон. А ещё, и это самое главное… как у вас, интеллигентного, обеспеченного, уважаемого человека, знатока и ценителя древнерусской иконописи, поднялась рука на беззащитных стариков?

– Не знаю, о чём это вы… Мне больше нечего сказать.

В неслышно приоткрывшуюся дверь приёмной начальника отдела заглянул Репнин. Он только что вышел от криминалистов, попросив их срочно, хотя бы предварительно осмотреть добытые им в Сосновке вещественные доказательства. Задержанного фигуранта под присмотром капитана Дроздова Тимофей Кузьмич оставил в комнате дежурного следователя, а кочкаринского свидетеля Матвея Щёкина усадил на стул в коридоре.

– У себя? – приветливо улыбнулся секретарше Репнин, кивнув на кабинет полковника Игнатова.

– Нет его, Тимофей Кузьмич. Сказал, что хочет присутствовать на допросе Подрядовой… У капитана Жарова он. А лейтенант Синельников работает с Глориным. Ой, чуть не забыла, Тимофей Кузьмич! Дмитрий Петрович просил вам сказать, чтобы вы сразу, как только приедете, шли к капитану Жарову. Майор Кротов тоже там.

– Спасибо, Ритуля-красуля, – поблагодарил Репнин зардевшуюся от смущения девушку и вышел.