Джокер в колоде

- Если это сделает тебя в какой-то степени счастливее, я готов оторвать оставшийся огрызок своего уха, как Гоген...

- Ван-Гог, - поправил Джим.

- Как тот чудак, - согласился я. Она стояла совсем близко и смотрела на меня, а я чувствовал на своей щеке ее теплое дыхание.

- Как это случилось? - спросила она, но вдруг опомнилась. - Извини, я суюсь не в свое дело, так ведь?

- Почему же, вполне в свое, - поддакнул я как можно дружелюбнее. - Любой вопрос, все, что угодно.

- Тогда как тебя угораздило?

- Да так... Один симпатичный стрелок выстрелил в меня и промахнулся, точнее, почти промахнулся. Он остриг мне верхушку уха.

Она весело засмеялась.

- Ох ты хитрец! Ты хуже, чем Джим!

Вообще-то я вовсе не хитрец, не гордец и тем более не хвастун, но она ведь могла подумать, что мое ухо застряло в каком-нибудь рабочем механизме на захолустной бензоколонке. Вся хохма состоит в том, что тот шизик, объяснил я, действительно остриг мне верхушку уха. Но это был последний трофей в его жизни.

И тут произошла странная вещь. По крайней мере, странным было то, что я заметил одного парня, когда думал и говорил о ружьях и о стрелках. Я специально повернул голову - если хотите знать, я сделал это ради того, чтобы Лори могла увидеть мое знаменитое ухо, - и насторожился: мне на глаза попалось знакомое лицо.

Это было худое лицо маленького, под мухой, парня; он возник как раз там, где прежде находилась Ева. Он стоял опершись на крышку буфета и разговаривал с Адамом Престоном, запихивая в рот маленький сандвич. Я не мог припомнить, когда это было, но знал, что видел его раньше.

И привыкшие к опасностям нервы просигналили: неприятности.

Глава 2

Так или иначе, вид этого парня не внушал доверия. Темно-синий костюм, дорогой, но радикально отличающийся от того, что считалось модным, - слегка расширенный в плечах и прилегающий в талии. Черные туфли с заостренными носками начищены до блеска. На голове черная шляпа с модными полями. Он повернулся и посмотрел в нашу сторону, и я увидел тонкие черты и холодные, как бы прицеливающиеся глаза. Неприятности; наверняка его появление сулит какие-то неприятности. Но я не мог понять какие, и потому это меня беспокоило.

Лори что-то говорила. Я повернулся к ней.

- Мне нужно бежать, - сказала она. - Если я буду продолжать валять дурака, босс меня уволит.

- Черта с два, - усомнился Джим.

Она повернулась, чтобы уйти, и тогда я сказал:

- Лори, раз ты освобождаешься в десять, может, мы смогли бы продолжить разговор? Я расскажу тебе о том лихом времечке, когда мафия укатала меня в цемент и швырнула в океан.

- Такое на самом деле приключилось с тобой?

- Нет, но это замечательная история.

- Ну...

Джим поддержал меня:

- Почему бы и нет? Может, мы соберемся вчетвером? - Похоже, Лори понравилась идея, а Джим продолжал:

- Может, в Голливуде? Ведь вы, девушки, все там обитаете.

Лори кивнула и уточнила, что живет в "Клейморе" - это всего в квартале от "Александрии".

- А там живут и другие девушки? - спросил Джим.

- Только Юдифь. Ох, и Ева тоже. Она начала работать в агентстве за день или два до того, как нас прислали сюда, и спросила, есть ли у меня на примете какое-нибудь хорошее местечко, где можно остановиться. Я рассказала ей о "Клейморе", и она тоже поселилась там. Остальные три девушки, - с улыбкой добавила она, - живут со своими мужьями.

Джим поморщился и сказал, что видел, как несколько минут назад Ева Энджерс вошла вслед за нами в модельный дом. Он исчез и вскоре вернулся в компании Евы. Похоже, он в чем-то пылко убеждал ее, а она, по всей видимости, оставалась непреклонной.

- Звучит замечательно, - говорила Ева, - но, увы, не могу. На самом деле. Мне нужно... - Она замолчала, задумалась на несколько секунд, потом сказала:

- Можно я отвечу вам окончательно через полчаса? Я должна кое-что сделать, ладно? Подождете?

Я подумал, что, вероятно, у нее на очереди еще двое или трое воздыхателей, которые назначили ей свидание. Предложили провести вечер в Лос-Анджелесе. Или уик-энд на Бермудских островах. Или мало ли что еще.

Лори, как я заметил, была пяти футов пяти дюймов ростом и удивительно сложена, но она казалась почти крохой рядом с Евой - высокой амазонкой пяти футов девяти дюймов, или что-то около того, крупной женщиной с нежными, плавными изгибами, красивыми длинными ногами и умопомрачительным пышным бюстом, который распирал пушистый свитер.

Лори - загорелая, живая, энергичная, в то время как кожа Евы - гладкая и бледная; двигалась она грациозно, осторожно, завлекающе. У Евы были бледно-зеленые глаза бирманской кошки, раскосые, опасные глаза восточного типа, а волосы - густые, слегка волнистые, черные и блестящие. Пышная челочка оттеняла белый лоб. Эта челка смотрелась нелепо, потому что в Еве уже не осталось ничего от маленькой девочки. Ее глаза и брови были густо накрашены, а оранжевая губная помада подчеркивала широкий хищный рот. Оранжево-розовый лак блестел на длинных ногтях. Если бы не черные волосы, эта женщина состояла бы из одних теплых пастельных тонов: и глаза, и рот, и ногти, и гладкая белая кожа...