Джокертаунская комбинация

– Беги, ублюдок, беги! – закричал Шрам в безумном восторге. – Тебе никогда не сбежать, никогда! Ты мертвечина, тухлая мертвечина!

Бренан бежал, мертвецы преследовали его, Шрам смотрел и смеялся жутким сиплым смехом.

Рик и Мик держали банку из-под маринованных огурцов и пристально посмотрели внутрь. Брут смотрел в ответ, сиротливо прижавшись к стеклу распухшим, покрытым синяками лицом. Кровь текла из его носа, и он безуспешно пытался уберечь свою сломанную правую руку, когда Рик встряхнул банку и смотрел, как джокер перекатывается от стенки к стенке.

– Почему вы взяли этого выродка с собой? – спросил он Кьена.

Кьен, ведший машину сквозь шквал крупных снежинок, взглянул на него.

– По большому счету как сосуд для души капитана Бренана. После того как мы схватим его, я велю нашим друзьям джамперам переместить меня в его тело, а его – в это создание.

– Круто, – сказал Рик. Он еще раз встряхнул банку.

– Лучше сними крышку и дай ему немного воздуха, – сказал Мик. – Он начинает синеть.

Кьен усмехнулся снисходительно и вновь переключил внимание на улицу. Кьен не любил водить машину, еще больше он не любил водить машину в снежный шторм, но сейчас он не хотел никого постороннего. Когда все закончится, у него будет новое тело, новая личность, и никто из живых не будет знать об этом. Ни джамперы, которые выполнят перемещение. Ни даже Рик и Мик. Он посмотрел на уродцев, мучающих маленького беспомощного джокера. Они получали почти такое же удовольствие, когда пытали его, чтоб он сказал им, где в клинике держат Дженифер.

Они были по-своему полезны, но Кьен знал, что не станет скучать по ним. Настало время инвестировать в помощников высшего уровня.

Кьен припарковался на стоянке у клиники, рядом с фургончиком с надписью «Ландшафтный дизайн и сады Арчера». Понадобилось несколько месяцев работы детектива, чтобы отследить Бренана и его шлюху, но не было ничего невозможного для Кьена. Ничего.

– Хорошо. Ждите, пока я за вами не пошлю. Потом принесите вашего приятеля, – сказал Кьен, указывая на банку из-под огурцов.

Рик поднял и вновь встряхнул ее, когда Кьен выскользнул из машины. Кьен будет скучать по будоражащим нервы возможностям туза, когда он покинет это тело. Он исчез, оставив только глаза – потребовалась некоторая практика, чтобы понять, когда он исчезает полностью, он становится слеп, – и двинулся сквозь снег, словно анимированный силуэт. Он прошел вплоть до незапертого служебного входа на заднем дворе клиники и тихо проскользнул внутрь. Остановился на минуту, пытаясь сориентироваться, затем направился в ту палату на верхнем этаже, о которой рассказал ему жалкий джокер.

Было легко исчезнуть полностью всякий раз, как он видел приближающуюся медсестру или санитара, и вернуться обратно, когда шаги их стихали. Никто не видел его. Дверь в палату была закрыта. Кьен посмотрел сквозь маленькое окошко, расположенное высоко в усиленной двери и увидел шлюху Бренана, лежавшую на постели. Голова ее была перевязана. Огромный священник джокер, Отец Кальмар, стоял рядом. Кто-то сидел на стуле за священником, но священник стоял так, что Кьен не мог разглядеть его. Или ее.

Оба они сосредоточили внимание на сучке Бренана. Кьен вынул пистолет из кармана пальто и распахнул дверь настежь.

– Тихо, – сказал он властным голосом, – и я сохраню вам жизнь на какое-то время.

Священник обернулся и уставился на него. Кьен проявил пистолет так, чтобы его было видно.

– Не делайте глупостей, – сказал Кьен, и священник послушно замер. Выражение отвратительного лица джокера оставалось непроницаемым. – Отойди назад. Медленно. И помни, я не побоюсь выстрелить.

– Сделай это, – сказал джокер-священник. – Это Исчезник, из Призрачного кулака. Он действительно выстрелит.

– Ты прав, – сказал Кьен и громко рассмеялся, – но ты ошибаешься. Очень сильно ошибаешься.

Кажется, больше не было нужды оставаться невидимым. Кьен проявился, когда священник отступил от кровати, и тот, кто сидел на стуле, поднял взгляд.

Кьен вытаращился во все глаза. Это был азиат, седой и сморщенный, с редкой козлиной бородкой. Он был одет в потертую и залатанную одежду. Это был его отец.

Рука Кьена дрожала, когда он навел на него пистолет.

– Что за сын, – сказал его отец тем привычным тоном, который Кьен ненавидел.

Старик печально покачал головой, и Кьен начал медленно опускать пистолет. Это трюк, подумал он внезапно. Это, должно быть, трюк. Он снова поднял дуло, дрожащие пальцы играли на спусковом крючке.

– Ты кто? – спросил Кьен.

Его отец вновь печально затряс головой.

– Что за скверный ребенок, который не признает своего отца, Сян Юй? – сказал призрак.

– Чего ты от меня хочешь? – закричал Кьен, напуганный тем, что призрак назвал его настоящее имя.

Его отец покачал головой.

– Только должного уважения. За это, – продолжил он, – я дам тебе подарок. Твое величайшее, заветное желание.

– Ты о чем? – спросил Кьен дрожащим голосом.

– Хочешь голову Дэниеля Бренана? – промурлыкал его отец.

Взгляд Кьена обезумел.

– Ты знаешь, что хочу.