Джоконда и паяц

– Я умоляю вас, скажите правду, – рыдала Светлана. – Вы знаете, кто убил моего… кто убил Сему? Я должна знать. Я… после его смерти я поняла… что до сих пор люблю его! Это ужасно. Презирайте меня, осуждайте, смейтесь надо мной! Я заслуживаю худшего. Я жалкая женщина, которая не сумела удержать своего счастья. Я думала, что ненавижу Артынова… а оказалось, что все эти годы я жила мыслями о нем. Теперь, когда его… когда он… Я хочу, чтобы убийца был наказан. Неужели деньги решают все? Скажите мне, кто он!

«Годы работы в театре не прошли для нее даром, – мысленно отметил Лавров. – Она не только талантливый декоратор, но и актриса. Держится молодцом».

Он медленно покачал головой, что означало хладнокровное «нет», и заявил:

– Вы разыгрываете передо мной фарс. Закатываете истерику вместо того, чтобы заплатить.

– Мне понятно ваше желание дорого продать свою тайну… но сжальтесь же! – не сдавалась Светлана. – Я не соберу такой суммы. Это нереально. Это…

Она старательно изобразила приступ дурноты. Начала задыхаться, схватилась за горло, потом за сердце. Эми вскочила и бросилась к ней.

– Воды! – крикнула она Лаврову. – Принесите воды!

Он не торопился выполнять ее просьбу. Он не верил ни одному слову Артыновой и молча ждал, что еще та заготовила для своего спектакля.

Между тем Светлана побледнела и закатила глаза.

– Что вы сидите? – обернулась к нему Эми. – Ей же плохо!

– Притворный обморок. Не обращайте внимания, и скоро она очухается.

– Как вы можете?! – возмутилась Ложникова, продолжая, однако, обращаться к нему на «вы». Видимо, она тоже не до конца верила Светлане. – Что здесь происходит?

– Ничего особенного.

Эмилия махала перед лицом художницы шейным платком. Ее била дрожь.

– Что она говорила про убийцу? Ты… вы в самом деле знаете…

– Я установил в мастерской Артынова скрытую камеру наблюдения, – с расчетом, что Светлана все слышит, объяснил Лавров. – А потом снял ее, еще до приезда криминалистов. Но не смог запустить карту памяти. Произошел какой-то сбой. Это не страшно, просто придется повозиться. Сегодня или завтра я смогу воочию увидеть убийцу Артынова.

Надо же было как-то выкручиваться. Иначе весь план пойдет насмарку.

Эми перестала махать и возмутилась.

– Почему же ты… вы молчали?

– У меня на то есть причина.

– Какая?

– Хочу заработать, разве не ясно?

– Шантажом? – округлила зеленые, как море, глаза Эми. – Ты… вы…

– Догадываюсь, что вы обо мне думаете, – кивнул он. – Негодяй, подонок без чести и совести. Ублюдок, готовый нажиться даже на чужой смерти. Так?

– Ну…

– Да, я такой, – ухмыльнулся он и грубо продолжил. – Ты в шоке? Сними розовые очки, дорогуша. Я не романтический герой. Перед тобой человек, для которого нет ничего святого.

Почему он так разговаривал с ней? В отместку за то, что они со Светланой внезапно нагрянули и заставили его на ходу импровизировать? Или в расчете на художницу, которая не должна заподозрить подвоха?

– Не ожидала от тебя…

– А мне плевать! – разошелся Лавров. – Шантаж – это мой заработок, и я от своего не отступлю! Некоторые выходят замуж за бабло, – намекнул он на ее брак с Метелкиным. – А я рискую жизнью, чтобы вырвать у судьбы порцию праздничного пирога.

Светлана зашевелилась, глубоко вздохнула. Видимо, ей надоело изображать беспамятство, и она решила подать признаки жизни.

– Пришла в себя, – констатировала Эмилия, оскорбленная обидным намеком.

– Пусть не надеется меня растрогать, – злобно заявил он. – Деньги на бочку, и карта памяти ваша. Иначе…

– Что… со мной… – прошептала художница, прерывая его.

– Хватит ломать комедию! – вызверился «шантажист». – Я стреляный воробей. Меня на мякине не проведешь. Сначала деньги, потом стулья.

– Ты жестокий, – не скрываясь более, упрекнула его Ложникова. – Ты ничем не лучше Артынова, который всех использовал.

Бледное лицо Светланы слегка порозовело, но она еще не оправилась от обморока. Лавров исподволь поглядывал на ее сумочку. Надо бы обыскать, да повода пока что нет. Безразмерный сарафан декораторши тоже вызывал у него опасения: под ним можно было спрятать все, что угодно. Не поболтать же она явилась?

Эмилия провела дрожащей рукой по лбу.

– Мне самой нехорошо…

– Вы тут еще лазарет устройте! – злился Лавров. – Скажите, что я вас довел! Какого черта? Я с вами возиться не собираюсь. У меня дела. Поговорили, и будет. Я вас не задерживаю.

– Рома…

– По домам, милые барышни! – отрезал он. – Проводить?

– Сделай нам кофе хотя бы, – попросила Эми. – Мне жутко не по себе. И Светлана еще очень слаба.

В ее голосе звучало разочарование. Благородный рыцарь на глазах превращался в чудовище. Жадное и беспринципное. Опять она обманулась в мужчине, опять ошиблась.

Художница продолжала сидеть, откинувшись на спинку дивана и тяжело дыша.

Лавров смерил ее скептическим взглядом. Оставить женщин в гостиной одних, а самому идти на кухню было бы опрометчиво. Светлана такой возможности не упустит. Он же потеряет инициативу, что в данной ситуации смерти подобно. В прямом смысле слова.

Барышень стоит разъединить.

– Я не умею варить кофе, – признался он. – Могу сделать зеленый чай.