Джоконда и Паяц

Из мастерской Эми выходила сама не своя. Ей ничего не оставалось, как забыться в объятиях Лаврова, который принимал ее «любовные» порывы за чистую монету. Он не подозревал, что таким образом она избавляется от накопленного за время сеанса и невостребованного Артыновым возбуждения.

На Лаврова обрушивался шквал ее ласк, – Эмилия едва могла дотерпеть, пока они доберутся до его холостяцкой квартиры. Потом это произошло прямо в машине, где опасность быть застигнутыми во время запретной забавы обостряла и без того накаленные ощущения.

– Черт, не помню, когда я последний раз занимался любовью в автомобиле, – признался сыщик, пока она приводила себя в порядок. – Жутко неудобно, но…

– …неудобство того стоит? – утомленно улыбалась Эми.

Он ждал, когда она позвонит мужу и тот спустится во двор встретить ее.

«Не хотел бы я быть женатым на ней, – думал Лавров, провожая их взглядом. – Но любовница она потрясающая. Не завидую Метелкину. Другие снимают пенки, а ему достаются крохи от супружеского пирога».

Добравшись до дома, он засыпал, едва коснувшись головой подушки. Наутро, стоя под душем, пытался вспомнить свои мутные, путаные сны. Готовил кофе, наскоро перекусывал и окунался в новый рабочий день. Хлопоты, беготня, совещания у Колбина, выговоры и вечная нехватка времени.

Глория ждала результатов, а ему было нечего сообщить ей. Все шло своим чередом. Эмилия исправно позировала. Артынов писал. Рафик провожал натурщицу до машины, она садилась, и Лавров вез ее домой. По дороге они останавливались в укромном местечке, и начиналась бурная и короткая вакханалия, потому как Эми всячески торопила и подгоняла любовника.

Убийца, кем бы он ни был, выжидал. Согласно «ритуалу» смерть настигала модель после того, как Артынов заканчивал работу.

Последний сеанс выдался самым напряженным для всех участников. Эмилия сидела как на иголках. Художник нервничал. В воздухе носилось дыхание смерти, и оба это чувствовали. В углу мастерской кто-то шебуршился, покряхтывал, возился и скребся.

– Мыши, – объяснил Артынов. – Давно пора мышеловку поставить.

Джоконда расцветала на глазах: ее зрачки обрели темный блеск, кожа сияла, грудь только что не вздымалась. Загадочная улыбка порхала на ее устах. Казалось, она ждет страшной развязки и с наслаждением предвкушает ее.

– Как ты? – спросил Артынов у натурщицы. – Побледнела, дрожишь вся.

– Мне что-то не по себе…

– Одевайся. Все кончено.

Эти два слова вызвали у Эмилии сдавленный смешок. Онемевшими руками она натягивала джемпер, приглаживала волосы перед потрескавшимся зеркалом, пудрилась. Не хотелось показывать Артынову, как у нее стучат зубы.

– Холодно тут у тебя. Будто в могиле.

– Странно, – прищурился художник. – Камин включен. Но меня тоже знобит. Надо согреться.

Артынов подошел к ней, взял за подбородок и, не мигая, уставился в ее глаза. Посмотрел и… отпустил. Включил кофеварку.

– Будешь кофе?

– Нет, не хочу, – вспомнила она наставления Лаврова.

– Составь мне компанию. Один не пью.

– Что это за звуки? – не выдержала Эмилия и направилась в угол, где стояла накрытая клеенкой емкость. – Можно взглянуть?

– Изволь.

Артынов с удовольствием наблюдал, как она приподняла клеенку и в ужасе отпрянула. В кастрюле, полуживой от нехватки воздуха, находился черный петух со связанными лапами.

– Перережь ему горло, – с этими словами художник приблизился и протянул натурщице большой, остро наточенный нож. – Это должна сделать ты.

– З-зачем?..

– Так надо.

– Обряд «вызова смерти»? – догадалась она.

– Ты всегда была не по-женски умна, – осклабился Артынов. – Давай, сделай это. Не хочешь пить кофе, попробуем живой крови…

* * *

В тот вечер опять валил мокрый снег. Лавров сидел в машине, ожидая Эмилию и насвистывая свой любимый мотивчик про тореадора, которого обожают женщины и ждут на арене разъяренные быки.

Рафик признался ему в несанкционированном визите в мастерскую Артынова и получил на орехи. Его неожиданная встреча там со Светланой косвенно подтверждала версию Лаврова, что у «вампирши» рыльце в пушку. Он, в отличие от Рафика, не поверил ни одному ее слову. Декораторшу привело туда не желание поговорить с мужем, а что-то другое. Сыщик предполагал худшее.

Сегодня он последний раз дежурил у дома с мансардным этажом, но почему-то не радовался этому. Больше сеансов не будет, следовательно… в любой момент натурщицу может настигнуть непредсказуемая гибель.

– Я отвечаю за нее, – пробормотал он и посмотрел на часы. – Пора бы ей выйти.

Прошли несколько томительных тревожных минут, и Рафик вывел Эмилию из парадного. Слава богу.

Они подошли к машине. Эми трясло, у нее зуб на зуб не попадал.

– Этот мерзавец заставил ее резать петуха, – возмущенно доложил Рафик. – Обрызгал женщину кровью с ног до головы. Маньяк чертов! Пойду поговорю с ним. Выскажу все, что я о нем думаю. Извращенец!

– Ни в коем случае, – возразил Лавров. – Возвращайся к себе и продолжай следить за ним. Что будет делать, куда пойдет.

– Я и так знаю, что он будет делать. Колдовать вокруг портрета, шаманить и произносить заклинания. Он же псих, Рома! Конченый маньяк!