Джоконда и Паяц

Глория научилась не принимать к сердцу «благие» советы матери и молчаливое неодобрение отца. Она не оправдала их ожиданий – не стала выдающимся врачом, не сумела обрести счастье в семье, не родила детей. Она все делала наперекор, и вот результат: одиночество, прозябание в глуши, тоска.

На самом деле Глория ничего этого не чувствовала. Ее окружали удивительные мужчины – Санта, Агафон, Роман Лавров. Карьера врача перестала привлекать ее еще в студенческие годы. Гибель мужа открыла новую страницу в ее судьбе. Словом, она ни о чем не жалела.

Мать сердито гремела тарелками, а дочь погрузилась в свой мир. То, что внешне походило на внезапные приступы меланхолии, являлось не чем иным, как провалами в зазеркалье.

Глория вдруг вспомнила висящий над бездной балкон Джоконды, ветер, свой полет в никуда… и владения Паяца, который охотно показывал ей то галерею, то сад, то бальный зал с танцующими парами. В углу сидели музыканты. Женщина, как две капли воды похожая на Глорию, кружилась в объятиях карлика. Она была в подвенечном наряде, а он – в бархатном камзоле и шляпе с пером. Рядом Лавров в облачении средневекового рыцаря вальсировал с Джокондой. Спустя мгновение кавалеры обменялись дамами. Губы рыцаря приникли к губам невесты. Музыка смолкла, пары расступились, и Паяц с гнусным хохотом взмахнул ножом, отсекая голову черному петуху…

Птица забилась на паркете, окропляя белый подол невесты алой кровью. Рыцарь обнажил меч. Джоконда плотоядно улыбалась… Артынов, не отрывая от нее глаз, торопливо набрасывал на полотно краски. Паяц опять взмахнул ножом, и художник повалился на пол, захрипел… на его шее зияла кровавая рана…

Глория тряхнула головой в попытке вернуться в кухню, где ее мать вытирала посуду. У нее получилось.

– Мам, – обрадовалась она. – Давай я сложу тарелки.

– В кого ты уродилась, не пойму, – вздохнула мать. – Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка!..

Глава 41

Лавров посмотрел в глазок и удивился. За дверью стояли две женщины – Светлана Артынова и Эмилия.

– Черт их принес, блин, – беззвучно выругался он. – Почему вдвоем?

Встреча была назначена на завтра. Сегодня Роман никого не ждал. Он расслабился, подготовку к воскресному визиту отложил на вечер. Как же быть? Не открывать? Откуда здесь Эми? Ей-то он не звонил. Светлана привела ее собой, чтобы… чтобы…

«Одним махом избавиться от нас обоих, – осенило его. – Назвался груздем, полезай в кузов, Рома. Не искушай судьбу. Второго шанса она тебе не подарит!»

Деваться было некуда, и он впустил женщин в прихожую, поймав на себе изумленный взгляд Эми. Она, вероятно, в шоке.

– Чем обязан? – лениво осведомился он.

– Вы… здесь живете? – спросила Светлана. – Чудесная квартирка.

Ее голос звучал фальшиво и нервно. Без грима, бледная, но со своим неизменным рыжим хохлом она казалась ощипанной курицей.

Эми выглядела не многим лучше. Она переминалась с ноги на ногу и теребила в руках сумочку.

– Можно пройти?

Дамы сняли верхнюю одежду, – пальто с меховой опушкой и лоскутный балахон. Лавров, забыв о вежливости, молча наблюдал за ними. Всем троим было не до этикета. Губы Светланы кривились в вымученной улыбке. Эмилия едва дышала. Она осмелела, только когда хозяин провел их в гостиную и предложил сесть.

– Мы так не договаривались, – строго сказал он Светлане. – Что за самодеятельность?

– Простите, но… я не могла вытерпеть до завтра. Эми любезно согласилась поддержать меня. Мы…

– Зачем вы пришли?

– Я хочу…

Он не дал Светлане договорить.

– Где деньги?

– У меня нет такой суммы! – жалобно вымолвила художница.

– Тогда говорить не о чем. Я вас больше не задерживаю.

Эми сидела тихо, как мышка, и только поглядывала по сторонам. Вероятно, гадала, почему Лавров принимает их здесь, а не у себя в квартире, где они занимались любовью. Она была обескуражена и напряжена.

Светлана вдруг заплакала. Странно было видеть ее обезоруженной и подавленной. Чего она добивается? Если убийство Артынова – дело ее рук, как она собирается действовать? Разжалобить, выманить запись и расправиться со свидетелями? Какого рожна она притащила с собой Эмилию?

«Ее участь предрешена, как и моя, – подумал Лавров, слушая всхлипывания художницы. – Интересно, у «вампирши» в сумочке нож или пистолет? Скорее второе. Неужели Светлана пустит оружие в ход? За кого она меня принимает? За жертвенного барана, который позволит запросто расправиться с собой? А Эми? Она ведь тоже не будет сидеть и смотреть, как меня убивают? Кого из нас Светлана рассчитывает прикончить первым?»

Пока дама не проявит признаков агрессии, он не вправе принимать превентивных мер. Так можно испортить всю игру. А вдруг Артынову привело сюда что-то другое? Женщины бывают непредсказуемы.

Он мельком взглянул на Эмилию. Та сжала губы, не смея вмешиваться, но на ее лице застыл немой вопрос: «Что за цирк ты устраиваешь, Рома?»