Джон Браун

- Сейчас конец, капитан.

Только одна пожарная машина сдерживает дверь. Три оставшихся в живых бойца стреляют наугад. Наконец дверь раскалывается и в машинную вливается синяя река мундиров. И сразу утро превращается в ночь. Теперь уже никто не стреляет. Идет беспорядочная свалка, мелькают сабли и кулаки. Исступленно кричат заложники, они рвут из рук солдат оружие, они тоже хотят расправиться с этими проклятыми ворами негров, которые двое суток держали их в плену!

Император заслоняет своим телом капитана. Он мечется в распахнутой рубашке, из которой выглядывает широкая черная грудь. Прищурив один глаз, он стреляет почти в упор в офицера, но десятки рук вышибают у него револьвер, и синие мундиры повисают на нем со всех сторон. Императору удается сбросить с себя четверых, но еще десять наваливаются на него. Синий барахтающийся клубок долго катается по земле, прежде чем солдатам удается связать негра. Джон Браун бросается к нему на помощь, но перед ним вырастает Вашингтон. Аристократ хочет свести счеты с этим узурпатором, захватившим саблю его предка. Он зовет лейтенанта Грина:

- Сюда! Сюда! Вот он, Осоватоми! Вот он!

- На, получай, старый бродяга!

И лейтенант с размаху ударяет Брауна саблей по голове. Офицер увлекается, злоба ослепляет его, и он уже без разбору колотит и колотит по этой старой, белой голове.

- Долой рабство! - кричит Браун и падает лицом в землю.

Льюис Вашингтон наклоняется над упавшим и, стиснув зубы, вырывает из его безжизненных рук драгоценную реликвию - саблю Фридриха II.

33. СЫНЫ ВИРГИНИИ

Очнувшись, Браун увидел над собой свинцовое октябрьское небо. Он был неприятно поражен: разве он не мертв?

Мысли увязали в тумане, мучительно болела голова. Тотчас же над ним склонилось несколько чужих лиц - холодно любопытных или злорадных.

- Мистер Браун, отвечайте на вопросы: кто послал вас сюда?

Губернатор Уайз, седой и щуплый, вытянул шею, чтобы лучше слышать ответ. Убитых и раненых брауновцев сложили на земле у наружной стены арсенала. Моряки, взявшись за руки, с трудом сдерживали напор толпы. Любопытные старались прорваться, чтобы увидеть вблизи этого легендарного Брауна. Сквозь плечи и спины моряков им видны были только спутанные свинцовые волосы и кровь, запекшаяся на белой бороде лежащего. Перед зрелищем распростертых тел передние ряды замолчали. Между тем задние продолжали напирать, и хриплые голоса "сынов Виргинии" озверело ревели:

- Линчевать их! Линчевать!

Внутри цепи стояла кучка "властей": губернатор Уайз, стряпчий штата Эндрью Хэнтер, сенатор Мэйсон, Вашингтон и множество журналистов, почуявших сенсацию. Все нетерпеливо ждали, чтобы к Брауну вернулось сознание.

Но вот капитан остановил вполне осмысленный взгляд на губернаторе, и все тотчас же подались вперед. В руках журналистов появились блокноты.

- Никто не посылал меня сюда, - сказал Браун тихо, но явственно произнося каждое слово, - я сам организовал все это дело...

Тут он добавил, что будет рад, если все ясно поймут его побуждения.

- Вы все, джентльмены, виновны перед человечеством; поэтому я считал своим долгом освободить тех, кого вы держите в угнетении.

Карандаши замелькали по бумаге. Старый Браун, известный молчальник, заговорил. Надо было пользоваться минутой, и журналисты старались изо всех сил. Корреспондент "Трибуны" уселся на корточках перед капитаном. Джон Браун тяжело перевел дух:

- Я хочу, чтоб вы поняли одну вещь, джентльмены. Всю жизнь я уважал последних цветных бедняков больше, чем самых богатых и могущественных белых. Только эта идея руководила мной. Я хочу сказать еще, чтоб все вы на Юге готовились. Чем скорее вы приготовитесь, тем лучше для вас. Я говорю об оплате негритянского счета. Это еще не конец. У меня много сторонников на Севере...

Голос капитана постепенно слабел. Ему было трудно говорить, голова горела как в огне. Никто не догадывался дать ему воды. Слова его перешли в невнятный шепот, и корреспондент "Трибуны" напрасно тормошил раненого: Джон Браун снова потерял сознание.

Губернатор Уайз и его свита собрались в гостинице. Президенту была послана успокоительная телеграмма, но "сыны Виргинии" были явно напуганы. Что хотел сказать старый бунтовщик, предупреждая их о том, чтоб они готовились? Что ожидает Юг в ближайшее время? Уж не подготовляется ли новое восстание? Браун говорил о сторонниках на Севере. А вдруг янки уже поднялись?!

Объединение белых с неграми - это была грозная опасность, которая заставляла трепетать всех рабовладельцев. Джон Браун был первый белый, руководивший восстанием в пользу негров. Но за ним, быть может, стоят еще сотни и тысячи белых, которые подымут всех черных рабов против угнетателей?

Послали в Кеннеди-Фарм - сделать обыск и захватить все бумаги, какие найдутся в доме.