Джон Фейворс. Богатый Нищий

Даже в детстве я вел активную духовную жизнь. Мне было лет десять-одинадцать, а я уже был проповедником Евангелия. Меня так и называли: ребенок-евангелист. Я нередко выступал на радио, давал лекции в больницах и тюрьмах. Это было весьма необычно, потому что я был очень мал.

Я входил в христианскую группу изучающих Библию. Мы много молились, в том числе об исцелении людей. Иногда, благодаря нашим молитвам, незрячие обретали зрение, люди исцелялись прямо у нас на глазах.

Конечно, не все люди могут исцелять других, но если в группе есть хотя бы один такой человек, то группа обретает большую силу. Это связано с кармой, с воздействием на движение жизненной энергии (праны) в теле. Но некоторым от рождения даны такие мистические способности. Благодаря тому опыту, который я получил в детские годы, я почувствовал сильное желание учить других. Итак, большую часть своей жизни я беспокоился о других людях, о справедливости, о гражданских правах.

- Что, по вашему мнению, было самым трудным для Вас в то время?

- Возможно, самая большая трудность, которую мне пришлось преодолеть, это то, что я родился в гетто, все обитатели которого были одной семьей. Также то, что мы редко видели отца. Еще одной серьезной проблемой был ужасный дефект речи, иногда я так сильно заикался, что не мог говорить. Все детство я стеснялся этого и отмалчивался. Я боялся поднять руку в школе, боялся, что меня вызовут, потому что иногда мне требовалось несколько минут, чтобы сказать одно слово, и одноклассники постоянно смеялись надо мной. Но самое удивительное, когда в возрасте восьми-девяти лет я начал выступать как ребенок-евангелист и говорить о Боге, я не заикался. Но как только я спускался со сцены, выходил из-за кафедры, я тут же начинал испытывать трудности в речи. Сейчас все обстоит не так плохо, как в детстве, но время от времени это проявляется. Люди из моего близкого окружения говорят, что, когда я даю лекции, практически не заикаюсь, в то время как при обычном разговоре этот дефект заметен больше. Все это: жизнь в бедности, принадлежность к национальному меньшинству, заикание - я рассматриваю как благословение свыше. Это помогает мне постоянно пребывать в состоянии упования на милость Бога и смирения. Я понимаю, что без милости Господа я ни на что не способен, а по милости Господа могу добиться очень многого.

И еще, в нашей семье было больше женщин, я воспитывался матерью (это тоже я считаю благословением), и это научило меня более чутко относиться к женщинам. Сложности темнокожих в то время сделали меня восприимчивым к проблемам национальных меньшинств. Так, в своих проектах я уделяю много внимания проблемам женщин и малых народов.

В детстве и юношестве я часто появлялся на радио и телевидении, особенно по праздникам, читал лекции в исправительных колониях и психиатрических лечебницах в Кливленде и в других городах штата Огайо. Казалось, что меня что-то заставляет это делать. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что все уже было предопределено и мне нужно было лишь принять это и следовать по запланированному пути. Также я обладал способностью предвидеть будущие события, это помогало мне выбрать определенное направление. Более того, мне казалось, что моя жизнь организована кем-то свыше, и этот кто-то ведет, оберегает и защищает меня.

Всю жизнь я чувствовал, что меня кто-то ведет. Будучи ребенком, я чувствовал, что буду заниматься той деятельностью, которой занимаюсь сейчас. И как я не пытался игнорировать мои склонности к духовной жизни во время учебы в школе и колледже, я не мог. В детстве я прочитал книгу Эдгара Кейса, и она запала мне в душу. Каким-то непостижимым образом я понял, что в жизни есть очень много того, что люди не осознают. Эта книга, описывающая жизнь Эдгара Кейса, еще больше наводила меня на размышления о метафизическом и духовном аспектах жизни, о человеческих возможностях и мистериях сознания.

- Кого из тех лет Вы помните особо?

- Многих. Особо, наверное, Лестера и Рона. С Реймондом Алтаром мы дружили подростками. Мы с ним обменивались книгами по метафизике и посещали эзотерические собрания. С Роном Купером мы вместе росли. Наши семьи близко общались. Его мама была мне как родная, а моя заботилась о нем как о своем собственном сыне.

Наши семьи были очень религиозными, и, безусловно, это пошло нам на пользу.

Лестер Сандифер - он жил на другой стороне моей улицы. Мы вместе ходили в начальную школу. Хотя мы росли в криминальном районе, мы оба приняли прибежище у Вивиан Джордан Дюбоис, нашей учительницы музыки и Библии.