Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)

Они дошли до середины моста. Под ними, вгрызаясь в тени, круто уходил вниз каньон из резного камня и потускневшего металла. Ариман остановился, и Иобель замерла рядом. Небо было все того же цвета свинцовой серости полузабытой осени. Горизонт вдалеке пятнали черные грозовые тучи. Ветер, трепавший одежду колдуна, приносил запах дождя.

— Магнус знает, что я иду, — тихо промолвил Ариман.

— Это неудивительно, — сказала Иобель. — Теперь он — создание варпа, демонический князь Изменения. Течения варпа — его кровь и воздух. Даже сама мысль о твоих намерениях посылает рябь по Великому Океану. Он будет готов. Ты это знаешь.

— Мой отец будет противостоять мне, как и прежде. Он считает, что судьба, от которой я хотел спасти наш легион, не была проклятием. Если он все еще может что-то чувствовать, то ненавидит меня за то, что я отверг его, ненавидит за то, что я не согласился, что увидел и избрал другой путь.

— Как и он с Императором, — кивнула инквизитор. — Как и вы все. Цепочка отвержения повела вас от одной измены к другой. Магнус уничтожит тебя, но, возможно, ты причинишь ему вред. Он выше смерти, но даже существо вроде него можно искалечить или ослабить.

Лицо Иобель расколола темная трещина улыбки.

— Перспектива радует тебя, — заметил Ариман.

— Радует меня? — Инквизитор покачала головой. — Даже если я просто увижу, как ты, твой отец и все ваши труды обратятся в прах, то закончу это призрачное существование более чем удовлетворенной. Если я смогу подсобить этому, то обязательно подсоблю. Вы с Магнусом не заслуживаете ничего, кроме смерти, Ариман.

— Я — не мой отец.

— Нет, но вы похожи в своей гордыне, и взглядах, и неведении. Вы оба заслуживаете забвения.

Азек разглядывал крошечные очертания птиц, круживших над дальними башнями.

— Я не понимаю его, возможно, никогда не понимал.

— Какая теперь разница? Ты возвращаешься на Планету Колдунов. Ты собираешься еще раз отвергнуть его, возможно, сразиться с ним. Для этого не нужно понимание — только неведение и слепота. — Призрачное лицо Иобель нахмурилось. — Почему мы говорим о Магнусе?

— Я… видел его, — сказал Ариман, осознавая колебание в своем голосе. — Он пришел ко мне с предупреждением.

— Ты видел его?

Ариман кивнул, глядя в сторону.

— Человек со шрамами в старом плаще.

— Ты видел его раньше?

— Да, но только во снах.

Лицо Иобель помрачнело.

— Думаю, теперь я понимаю, зачем ты призвал меня.

Ариман взглянул на нее:

— Ты говоришь, что я не понимаю себя, что я слеп к самому себе.

— Нет такой души, что видела бы больше, но понимала меньше.

— Однако ты видишь ясно, инквизитор. Разве не это ты всегда твердила? — Он снова бросил на нее взгляд, но ее образ как будто смотрел вдаль. — Даже внутри моего разума ты говоришь, что ходила путями, о которых я не знаю.

Теневая форма Иобель мигнула. Ее очертания затвердели и потемнели.

— Я не помогу тебе, — сказала инквизитор, в ее голосе звучал металл. — Я никогда не помогу тебе.

— Ты видела его, Иобель? — спросил Ариман. — На потерянных путях в моем разуме — ты видела моего отца?

Долгое время она молча висела в воздухе, а затем тонкая, как паутинка, фигура дернулась, когда инквизитор посмотрела на него.

— Нет, — наконец сказала Иобель, после чего обернулась и шагнула с моста в пропасть.

Ариман наблюдал, как серый проблеск ее очертаний крутится на восходящем ветру, а затем теряется в тенях. Колдун кивнул самому себе и пошел дальше. Над ним в темнеющем небе зарокотал гром.

VI Приготовления

Флот Аримана выжидал в неподвижности, пока вокруг него вращались звезды. В нем были корабли, сражавшиеся еще до рождения Империума Человечества, и другие, отнятые у покоренных врагов и получившие новые названия. В самом его сердце формировали плоский треугольник три величайших судна: «Слово Гермеса», «Пиромонарх» и «Шакал души». Их корпусы-утесы тянулись на многие километры от носа до кормы. Борта исполинов иззубривали бесчисленные орудия, а с хребтов вздымались города башен и куполов. Впрочем, невзирая на схожесть, они были столь же отличными, как их хозяева. «Слово Гермеса» походил на черный наконечник копья, его орудия формировали ярусы вдоль бортов и поднимались по изгибу спинной части. «Пиромонарх» был барком с раздвоенным корпусом, напоминавшим огромный трезубец. Из горгулий, усеивавших его, безостановочно вырывался горящий газ.

«Шакал души» мерцал холодным светом, цеплявшимся к его посеребренному телу.

Внутри каждого безустанно трудились команды рабов. Закованные в цепи мутанты таскали снаряды из орудийных трюмов. Существа из плоти и металла карабкались по машинным обелискам, а закутанные в мантии толпы смазывали кровью и пеплом казенники макроорудий. В темных закутках глубочайших трюмов смертные отбросы бормотали и кричали молитвы, взывая к своим богам, дабы те защитили их от грядущего.