Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 11

Около полудня, побледневший от жары и измученный двухчасовыми поисками, но еще более закосневший в своем упрямстве, Суизин стоял на какой-то улице и беспомощно озирался, как вдруг услышал у себя над головой голос: «Мистер!» Он посмотрел вверх и увидел Рози. Она, подперев круглый подбородок круглой ручкой, смотрела на него лукавым взглядом своих глубоких глаз. Когда он поклонился, она захлопала в ладоши, и Суизин почувствовал: он нравится и его поощряют. С непринужденностью, довольно нелепой при его долговязой и угловатой фигуре, Суизин подошел к дверям дома, где его уже ждали обе девушки. И вдруг ему захотелось заговорить на каком-нибудь иностранном языке.

— Мадмуазель, — начал он, — гм… э… э… bong jour [4] э-э… ваш отец — pere, comment? [5]

— Мы ведь тоже говорим по-английски, — ответила старшая. — Пожалуйста, входите.

Суизин подавил в себе дурное предчувствие и вошел. Днем комната выглядела запущенной и неуютной, как будто она всегда служила прибежищем людям с трагической или превратной судьбой. Суизин сел. Его взгляд, казалось, говорил: «Я иностранец, но меня не проведешь. Не выйдет». Девушки молча глядели на него. На Рози была коротенькая черная юбка и белая блузка; на плечи она накинула вышитую шаль; у ее сестры, одетой в темно-зеленое платье, на шее были коралловые бусы. Волосы у обеих девушек были заплетены в косы. Минутку помолчав, Рози дотронулась до его поврежденной руки.

— Пустяк, — пробормотал Суизин.

— Отец дрался стулом, а у вас ничего не было, — как бы удивляясь, сказала Рози.

Суизин крепко сжал в кулак здоровую руку и сильно взмахнул ею. К его удивлению, Рози засмеялась. Он обиделся и, подсунув здоровую руку под тяжелый стол, приподнял его. Рози захлопала в ладоши: «А! Вот теперь я вижу — вы очень сильный!» Сделав книксен, она упорхнула к окну. Ее быстрый и смышленый взгляд смущал Суизина; когда Рози, как ему казалось, смотрела мимо него, на что-то невидимое, он смущался еще больше. От Маргит он узнал, что все они около двух лет жили в Англии и что отец зарабатывал преподаванием иностранных языков. Теперь уже целый год они живут здесь, в Зальцбурге.

— Мы ждем, — неожиданно заявила Рози, и Маргит торжественно повторила:

— Мы ждем.

Суизин даже глаза вытаращил: так ему захотелось? узнать, чего же они ждут. Какие они странные и как странно смотрят куда-то, как будто сквозь него. Он внимательно поглядел на девушек. «А ее стоило бы приодеть», подумал он и попытался представить себе Рози в модной юбке с оборками, в узком лифе и с гладкой прической. Да, Рози с ее гибкой фигуркой, пышными волосами и с такими маленькими ручками положительно стоило приодеть! И, вспомнив о своих руках, лице и одежде, он почувствовал беспокойство. Теперь эта неуютная, пыльная, поблекшая комната вызывала у него отвращение. Он встал и стал осматривать пистолеты, развешанные по стенам. «Воняет, как в пивной», — с досадой подумал он и снова подсел поближе к Рози. Она спросила:

— Вы любите танцевать? Танец — это жизнь. Услышишь музыку, и ноги сами просятся в пляс. Чудесно! Начинаешь сперва медленно… потом быстрее, быстрее… и вот летишь в воздухе и ничего больше не замечаешь… Ах! Как чудесно!

Суизин медленно краснел. Не сводя с него глаз, Рози продолжала:

— Ах! Когда я танцую… я вижу там, далеко, поля, простор… а ногами раз-два-три… раз-два-три… быстро, быстро, еще быстрее и летишь…

Она выпрямилась, и по всему ее телу пробежала дрожь. «Маргит, станцуем!» — и, к ужасу Суизина, девушки, положив руки друг другу на плечи, принялись шаркать ногами по полу и покачиваться из стороны в сторону. Они танцевали, полузакрыв глаза и откинув назад головы; потом неожиданно ноги их стали двигаться все быстрее и быстрее, они повернулись в одну сторону, потом в другую и наконец закружились прямо перед ним. Легкий аромат розовых лепестков окутал Суизина. Девушки все еще кружились, когда в комнату вошел Болешске. Он обеими руками пожал Суизину руку и сказал:

— Добро пожаловать, брат! А, у вас рука повреждена! Я не забыл вчерашнего. — Его глубоко запавшие глаза и пожелтевшее лицо, не теряя достоинства, выражали благодарность. — Разрешите представить вам моего друга — барона Кастелица.