Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство

Были у них и собственные продовольственные запасы. Теду перед отплытием подарили 3 больших коробки фруктов – груши, виноград, яблоки, апельсины, орехи и лимоны. На судне плыло 22 человека, включая экипаж. Пассажиры – все англичане, возвращающиеся домой. Среди них нашелся неплохой шахматист, и они с Тедом, который играет вполне прилично, разыгрывали партию за партией. С доктором, молодым человеком с писклявым голосом, Джон и Тед играли в вист. Он сильно раздражает, когда является партнером, и развлекает, когда противник. Пассажиры устраивали даже концерты, так как на судне имелось фортепиано. Джон спел «Дину Дод» и «Подпевают Самбо». Он снова прочитал Монте-Кристо на французском языке и перечитал историю африканской фермы, к тому же по утрам в воскресенье пассажирам читал капитан. В один из вечеров Джон уже был в постели, а Тед все еще на палубе, к ним в каюту проникла вода, не выше 4 дюймов. Проснувшись, Джон быстро собрал коробки и вещи, а стюард вычерпал воду, и никакого вреда причинено не было.

Капитан судна лет 50, с седыми волосами, бакенбардами и усами. Каждый день, сразу после завтрака, он вместе с Джоном устанавливает хронометр, и они по солнцу определяют долготу. В полдень они определяли широту, исправляли долготу и отмечали место судна на Диаграмме. В 3 часа пополудни капитан занимается с Джоном вопросами навигации, маневрирования и другими аспектами судовождения. Джон также изучал морское право, так что время в плавании для него не тянулось и скучать было некогда. Капитан в ясные ночи знакомил его с созвездиями южного звездного неба. Он говорил Джону, что тот неплохо все усваивает, да и сам Джон считал, что постепенно начал разбираться, что к чему.

Но наибольшее впечатление и, возможно, влияние оказала на Джона встреча во время этого плавания с Джозефом Конрадом. Джон с Тедом поднялись на борт «Торренса» еще до того, как прозвучала Рында. Не успели они сойти с трапа и все еще держались за фалреп, как к ним подошел с приветствием первый помощник капитана.

– Доброе утро, джентльмены! Рады видеть вас пассажирами на нашем судне, – сказал он с каким-то непривычным сильным иностранным акцентом. Выслушав наше ответное приветствие, он снова вернулся к руководству погрузкой, внимательно следя за тем, чтобы продовольствие аккуратно закладывали в ахтерлюк. На палящем солнце его лицо казалось Джону очень темным – загорелое лицо с острой каштановой бородкой, почти черные волосы и темно-карие глаза под складками тяжелых век. Он был худ, но широк в плечах, невысокого роста, чуть сутулый, с очень длинными руками. Странно было видеть его в такой должности на английском корабле.

Джон и Тед сразу прониклись к Джозефу Конраду симпатией. Это было вполне естественно, так как его главной чертой было обаяние – обаяние богатой одаренности и вкуса к жизни, по-настоящему доброго сердца и тонкого разностороннего ума. Он был на редкость впечатлителен и восприимчив.

Джон плыл с ним пятьдесят шесть дней. И он видел, как эти черты его характера проявлялись по отношению к людям. Так, один юнга – несчастный долговязый бельгиец – плохо переносил море и до смерти боялся лазить на мачты, и Конрад по возможности избавлял его от этого. И матросы его любили: для него они были живые люди, а не просто команда. И сам он в разговорах с Джоном вспоминал то одного их них, то другого, особенно старого Энди: «Хороший, знаете ли, был старик». Конрад дружески относился ко второму помощнику – веселому толковому молодому человеку, типичному англичанину, почтительно, хоть и чуть насмешливо – к англичанину-капитану, бородатому, толстому и старому. Капитан, как уже говорилось, занимался с Джоном навигацией, чтобы подготовить его к изучению адмиралтейского права. Ежедневно, сидя с ним по одну сторону стола в кают-компании, они сверяли свои наблюдения и найденные координаты корабля с данными Конрада, который, сидя напротив, поглядывал на них не без лукавства.

На паруснике наибольшие тяготы ложатся на помощника капитана. Почти всю первую ночь Конрад тушил пожар в трюме. Все семнадцать пассажиров узнали об этом лишь в конце рейса. Ему досталась львиная доля работы и во время другого шторма. Он был отличный моряк – чуткий к погоде и быстрый в управлении кораблем. Несмотря на свою чрезвычайную занятость, Конрад находил время для общения с понравившимся ему молодым джентльменом. Много вечерних вахт провел он с Джоном в хорошую погоду на юте. У Конрада, великолепного рассказчика, уже было за плечами около двадцати лет, о которых стоило рассказывать. То были рассказы о кораблях и штормах, о революции в Польше, о том, как в юности он контрабандой переправлял оружие карлистам в Испанию, о малайских морях, и о Конго, и о множестве разных людей; а Джон в двадцать пять лет был ненасытным слушателем…