Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство

В портрете Ады Ральф дает и психологические характеристики: «…Она была сложным человеком. Во многих отношениях исключительно женственная и очень чувствительная (Аду, по ее словам, легко можно было заставить замолчать резким словом, чего я, правда, никогда не видел), обладающая всеми привлекательностями и изяществом манер прекрасной женщины Эдвардской эры, она в то же время заключала в себе нечто противоположное. Для женщины она была ширококостной, хотя пропорциональность фигуры делала каждое ее движение грациозным. Одна из ее приятельниц говорила, что в жизни не видела женщины более мускулистой. Это может показаться чистейшим абсурдом тем, кто видел, как изящно она покачивается, играя на рояле, или скромно стоит рядом с Джеком на каком-нибудь общественном собрании. Но ее развитая мускулатура была следствием образа жизни, который она вела… Она много ездила верхом на лошади, иногда сидя в седле по-мужски, хорошо, для женщины, играла в крикет, а в бильярд лучше многих мужчин. Она метко стреляла по близкой цели. Однако не умела плавать и не любила море. За границей ездила не только на лошадях, но на мулах и двугорбых верблюдах. Будучи смелой наездницей, она с гордостью пересказывала, как Джек сказал: “Ты сидела довольно хорошо!”, когда она осталась в седле на вставшей на дыбы лошади на крутом склоне Дартмура. Ей было свойственно двоякое обаяние: женского изящества, которое не может оставить без внимания ни один мужчина, и спутника за стенами дома, а также помощника, которого жаждут иметь все художники».

В апреле 1904 г. внезапно умер брат Ады Артур Чарльз, а со своей матерью она не поддерживала никаких отношений.

В тот апрель Ральф встретился с Голсуорси. 24 апреля 1904 г. он написал Ральфу Моттрему:

«Дорогой мистер Моттрем!

Я приеду в Норвич в следующую пятницу, для того чтобы стать поверенным одной из моих кузин Ады, и было бы очень хорошо познакомиться с вами. Вы бы были не прочь прийти пообедать со мной в Королевский отель, скажем в 7.30 или позже, если вы пожелаете, в этот вечер?

Я имел удовольствие видеть некоторые из ваших скетчей и читать “Вилкеса”. Надеюсь этим нельзя разрушить доверие, особенно в силу того, что они меня очень заинтересовали.

Поверьте мне, и искренне ваш, Джон Голсуорси».

Они прошли несколько сотен ярдов, после того как встретились на платформе железнодорожной станции в Норвиче, до Королевского отеля и выбрали место у окна, выходящего на шоссе Принца Уэльского. Джон из напитков выбрал джин и имбирную настойку. Он очень дружелюбно разговаривал, но вдруг, какая-то деталь обслуживания заставила его вставить в глаз монокль и с не допускающей возражений интонацией в голосе обратиться к официанту. Это распоряжение мгновенно привлекло внимание и обнаружило в нем другого человека – путешествующего молодого аристократа, с хорошими средствами, привыкшего ко всему самому лучшему. Это произошло в мгновение, и монокль упал, но произвело на всех неизгладимое впечатление. Джон продолжал рассказывать о своих путешествиях и занятиях, но больше о литературе и немного о цели своего визита.

Был чудесный светлый апрельский вечер. Ральф и Джон сели в вагон трамвая, для того чтобы посмотреть старый город, а на обратном пути проехали мимо кафедрального собора, Ральф восхищенно процитировал чье-то высказывание об архитектуре как «застывшей музыке». Джон повторил эту фразу. Так они вернулись в отель Джона. «Его последними словами были: “Смотри, отбрось мистера!”. И мы стали называть друг друга по имени. Это продолжалось до его шестидесятилетия, когда Ада заменила имя на инициалы Дж. Г.».

В семье родителей Джека в это время происходили неприятные неожиданные события. За год до смерти отца Джека мать семейства, Блэнч, ушла от него, обвинив в связи с гувернанткой их внуков. Отец Джека уже давно был тяжело болен. Заботу о нем пришлось взять на себя дочерям. Его взяла к себе младшая дочь Мейбл, проживавшая с мужем по адресу 10 Тор Гарденз, Кэмпден Хилл. Но так как она ожидала своего первого ребенка Овена, всего за несколько месяцев до смерти отец был переведен в дом старшей сестры миссис Саутер по адресу Холланд Парк Авеню. Ему становилось то лучше, то хуже. И, когда Джек с Адой осенью 1904 г. были в Северной Италии, Джек написал отцу из Турина письмо (от 10 сентября), из которого можно заключить, что он путешествовал один.