Джон ячменное зерно. Рассказы разных лет

Голос, звавший меня проникнуть во все тайны жизни, становился все более и более глухим, по мере того как алкоголь пропитывал насквозь мое тело и подчинял себе мой ум. Прежние беспокойные стремления улеглись. Не все ли равно — умереть и сгнить в Окленде или где-нибудь в другом месте? И я, несомненно, вскоре умер бы и сгнил, судя по тому, с какой быстротой Джон Ячменное Зерно гнал меня в могилу; но, к счастью, оказалось, что дело зависит не всецело от него. Я уже узнал, что значит потерять аппетит, каково вставать поутру с дрожащими руками, со спазмами в желудке, с пальцами, онемевшими точно от паралича; я узнал, как необходимо выпить тут же стаканчик, чтобы опохмелиться (о, Джон Ячменное Зерно ловко умеет поддать доппинга. Когда у человека и мозг и тело горят и ноют от действия отравы, он, чтобы вылечиться, набрасывается снова на тот самый яд, от которого заболел).

Хитростям Джона Ячменное Зерно нет предела. Он уже раз чуть-чуть не убедил меня покончить с собой. Теперь он старался сам меня убить, не затягивая дела. Но и этого ему было мало: он пустился еще на одну хитрость. И на этот раз он чуть-чуть было не одолел меня; но зато я получил хороший урок и узнал одну вещь о нем, после чего начал пить с оглядкой, как опытный пьяница. Я узнал, что есть предел выносливости моего великолепного организма. Ячменное же Зерно никаких пределов не знает. Я узнал, что ему достаточно какого-нибудь часа или двух, чтобы одолеть меня, несмотря на мою крепкую голову, широкие плечи и могучую грудь, свалить меня на землю и начать душить меня за горло своей дьявольской рукой.

Однажды мы с Нельсоном как-то вечером сидели в кабаке. Сидели мы там только потому, что оба были без гроша, а время было предвыборное. Нужно сказать, что перед выборами местные политические деятели, выставив свою кандидатуру, имели обыкновение совершать обход всех кабаков, чтобы вербовать голоса. Сидишь себе за столиком, в горле совсем пересохло и думаешь, кто бы мог подвернуться да угостить стаканчиком? Или лучше будет пойти в другой кабак? Авось там в долг поверят. Сидишь и не знаешь, стоит ли тащиться куда-нибудь подальше, а дверь вдруг широко раскрывается, и входит целая компания изящно одетых господ, обычно довольно упитанных, и от них так и веет богатством и добродушной любезностью.

У них всегда готова бутылка и приветствие для каждого, даже для вас, хотя у вас в кармане нет пяти центов, чтобы уплатить за стакан пива; даже для робкого бродяги, который прячется в углу и, конечно, не имеет права голоса. Правда, он может всегда зарегистрироваться где-нибудь в гостинице. И представьте себе, стоит только появиться этим господам, стоит вам увидеть, как они широко распахивают дверь и входят, широкоплечие, с выпяченной грудью, с видимыми признаками отличного пищеварения, благодаря чему они не могут не быть оптимистами, не могут не подчинить себе жизни, — стоит вам увидеть их, как вы сразу приосаниваетесь. Значит, вечер все-таки ознаменуется чем-нибудь; во всяком случае, вам удастся хоть начать выпивку. А затем — кто знает? — быть может, боги будут к вам благосклонны; может быть, удастся выпить еще, и вечер завершится грандиозной оргией. И в самом деле, не успеваете вы оглянуться, как вы уже стоите у бара, опрокидываете себе в рот стакан за стаканом и стараетесь запомнить фамилии ваших новых знакомых и какие посты они мечтают занять.

Как раз в это время, в разгар предвыборной кампании, когда кандидаты занимались обходами кабаков, я начал пополнять пробелы в своем образовании, и многие мои иллюзии лопнули, как мыльные пузыри, — у меня, который когда-то зачитывался «Молотобойцем» и «Из лодочников в президенты». Да, я уже начал понимать, какая «прекрасная» штука политика и как благородны некоторые политические деятели!

Итак, в этот вечер мы с Нельсоном сидели в кабаке, без гроша в кармане, с пересохшим горлом, но с твердой надеждой пьяниц, что им случайно ниспошлется откуда-нибудь выпивка. Мы сидели и ждали, не подвернется ли кто-нибудь — главным образом мы надеялись на кандидатов. И вдруг вбегает Джо Гусь — вечно жаждущий выпить пьяница, со злыми глазами, кривым носом и цветком в петличке куртки.

— Идем, ребята, даровая выпивка — пей, сколько влезет. Мне не хотелось, чтобы вы прозевали этот случай.

— Где это? — заинтересовались мы.

— Валяйте со мной. Я вам по дороге расскажу, некогда, нельзя терять ни минуты.

И мы быстро зашагали, удаляясь от центра города. По дороге Джо стал объяснять:

— Это устраивает Ханкокская пожарная команда. Каждому нужно нарядиться в красную рубаху и каску, а в руки взять факел — вот и все. Потом всех повезут на специальном поезде в Хейуортс на демонстрацию.

Кажется, дело происходило в Хейуортсе. А впрочем, может быть, и в Сан-Леандро или в Найлсе. Хоть убейте, не помню, к какой партии относилась Ханкокская пожарная команда — демократической или республиканской. Но как бы то ни было, организаторам демонстрации не хватало факельщиков, и всякий, кто соглашался участвовать в шествии, мог, если хотел, напиться.