Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки

Может, она ждала, что ее письмо, без единого слова о политике, но — о снимках, книгах и детях, напомнит одержимому жаждой мирового господства коммунисту, каким она, похоже, видела Хрущева, о его жене и детях? О миллионах женщин и детей. О том, что нет в мире идеи, ради которой надо губить их с дорогими им книгами и фото…

Как бы то ни было, письмо Роуз Хрущеву — факт. Такой же, как и тягостная тревога, пережитая в те дни американцами. Об этом пишет Тэд в мемуарах. В Экскоме с самого начала понимали: даже если «красные» не собираются ударить по Штатам, само размещение ракет на Кубе, скрыть которое не удастся, вызовет в стране ужас и нестабильность.

И пусть Макнамара говорит, что превосходство США по боеголовкам — семнадцать к одному, а первый удар с Кубы невероятен. Пусть ясно: ракеты — это средство давления. Пусть ответный удар по СССР неизбежен и страшен. Но… ядерная война начнется. И тотальная смерть, что вчера была лишь угрозой, завтра может стать реальностью. Это знание было почти невыносимо. А любая операция против Кубы повышала вероятность атаки на США.

За столом Кеннеди сидели холодные игроки. Умеющие мыслить, считать, угадывать ходы соперника. Но Хрущев не ошибся. Им было страшно.

Но все же кое-чего вождь не учел. Например, разницы между способом принятия решений в Белом доме и Кремле. «Модель политики правительства, — пишет Грэм Аллисон в книге «Эссенция решения»[198], - предполагает не одно-единственное действующее лицо, но множество актеров… Ряд участников обязателен; другие могут быть приглашены или включаются сами. Борьба… помогает оформить обстановку принятия решений игроками, способными влиять на выбор правительства и действия в связи с вопросом, стоящим на повестке дня».

Экском работал так. И это снимало напряжение, гасило страх, открывало путь к решениям.

8

В Белом доме разработали три версии поведения. Их приводит в мемуарах Тэд Соренсен.

Первая: воздержаться от действий. Ее предлагал Макнамара, опиравшийся на военные и технические доводы. Но она не устроила Джека. Он видел проблему не военной или технической, а политической. Ни один президент, как скажет после Микоян, лично работавший над урегулированием, не потерпел бы ничего подобного. Ведь впереди были выборы в Конгресс! И дай Кеннеди слабину в вопросе о ракетах, демократы проиграли бы их. Нужно было действовать.

Вторая: давить на Москву. Этого требовал Госдеп. Только в давлении видел решение недавний посол в СССР Льюллин Томпсон. Пусть Кеннеди шлет Хрущеву тайный ультиматум. Потребует убрать ракеты. Иначе — война. Схожий вариант, но мягче, предлагал посол США в ООН Эдлай Стивенсон: подготовить от имени Организации американских государств (ОАГ) или ООН предложение об инспекции Кубы, с дальнейшим саммитом. Где были бы возможны взаимные уступки. Скажем — ликвидация базы в Гуантанамо или вывод из Турции ракет «Юпитер» (все равно их пора убирать) взамен вывода с Кубы советских ракет.

Джек отверг эти варианты. Они ставили Штаты в положение оправдывающейся стороны. И потом, он, всегда сверявший политические события с соразмерными историческими примерами, увидел в саммите по Кубе сходство с Мюнхеном. И принять его не мог.

И впрямь, такая дипломатия позволяла Хрущеву обсуждать и Берлин, и базы вне Турции, получая все больше уступок в обмен на отказ от своей авантюры.

Версия третья (автор Дин Раск): тайное обращение к Кастро. США грозят ему вторжением в расчете на то, что тот порвет с Москвой, столкнувшись с реальностью атаки. Кеннеди не принял этого варианта. Ведь ракеты разместил не Кастро! И вывести он их не мог. Вряд ли мог и присвоить… Значит, говорить надо не с ним.

Оставалось…

9

…воевать?

Глава Объединенного комитета начальников штабов генерал Тейлор доложил, что планы атаки на Кубу разработаны, учения проведены, а масштабы операции сильно превосходят попытку десанта в заливе Свиней. В ней примут участие четверть миллиона солдат. Впрочем, может хватить и 90 000… Бить надо внезапно. Либо — сперва ввести блокаду. А потом сразу — бить.

Участвуют все рода войск. Авангард — десант и морская пехота. Прикрывают флот и ВВС. Из фортов Беннинг и Худ подходят танки, и пехота из Джорджии, Оклахомы и Кентукки[199].

Тейлора поддержал генерал Кертис Лимэй (ВВС): «У нас нет другого выбора, кроме прямой военной акции». Кеннеди спросил: а не ответят ли нам Советы в Берлине? Генерал утверждал: нет. Но вот блокада Кубы без удара как раз приведет к войне в Европе.

Но Джек не принял план штурма. Он напомнил, что воевать предстоит не с Кубой, а речь идет о «глобальной борьбе с советскими коммунистами, в частности — за Берлин». И о том, что уже через год Москве хватит дальних ракет, чтобы угрожать 80 — 100 американским городам. Тейлор ответил: «И мы никогда не сможем совершить вторжение, потому что их пистолет будет приставлен к нашему затылку». «Что ж, — молвил Кеннеди, — нам и не нужно вторгаться на Кубу. После всех заявлений они просто не смогут позволить нам уничтожить их ракеты, убив множество русских, и ничего не сделать в ответ». И был прав.