Джон Кеннеди

Личность Кеннеди привлекает внимание писателей и историков наравне с Елизаветой I, кардиналом Ришелье и Дэвидом Ллойдом Джорджем, хотя это и не столь очевидно. В качестве президента Соединенных Штатов Кеннеди обладал властью, какую только современный мир может дать и, возможно, самой большой за все время истории, но как недолго! Всего два года и десять месяцев отделяют день его инаугурации как президента Соединенных Штатов от убийства; как Теодор Соренсен сказал с горечью, услышав ужасную новость: «Они не дали ему поработать даже трех лет»[1]. Из сорока президентов только шестеро занимали этот пост меньшее время, чем Кеннеди; в двадцатом веке лишь двое ушли раньше (это Хардинг и Форд, хотя они и Кеннеди просто несопоставимы). В своей инаугурационной речи он сказал: «Давайте начнем»; а его преемник, принимая дела: «Давайте продолжим»; и, хотя время его президентства было коротким, это еще нс говорит о том, как оно было наполнено. Основные поворотные моменты его времени, как настаивают некоторые, произошли задолго до того, как он пришел к власти. Став президентом, Кеннеди обучался этой работе и совершенствовал результаты, но был выведен из нее, не успев показать, чему он научился, употребив свои знания в дело. Я не разделяю эту точку зрения, но должен иметь ее в виду.

Это не портрет, а скорее набросок. Хотя жизнь Кеннеди была коротка, она изобиловала большими и малыми событиями, многие из которых не рассматриваются в этой книге. Читателям, которым нужны полные данные, следует обратиться к другим источникам. Но, тем не менее, эта работа потребовала достаточной информации, чтобы обосновать точку зрения, утверждающую, что президентство Кеннеди действительно имело большое значение, что это было время важных решений и выборов и — к худу или к добру — изменило направление истории, результат чего ощущается до сих пор; что это та призма, через которую можно рассмотреть президентство и сами Соединенные Штаты; и, благодаря личности Кеннеди, невероятным обстоятельствам его смерти и вызванных этим последствиям, оно является тем периодом, исследование которого постепенно заставляет политического историка уйти довольно далеко от коридоров власти и архивов. Одним словом, время Кеннеди было важным для истории. (Это даже не следует особо доказывать: количество литературы о нем постоянно увеличивается, что подтверждает данную точку зрения.)

Моей работе помогало время. Порой единственной привилегией историка является освещение давно произошедших событий, а недавние остаются как бы за кадром. В литературе о Кеннеди я нашел очень немного материала, который можно отнести к историческому. И в этом вина не только авторов; дело в том, что прошло недостаточно времени для зрелого и взвешенного анализа. Более тридцати лет отделяет нас от президентства Кеннеди; тридцать лет — время одного поколения (хотя, учитывая продолжительность жизни сейчас, более реалистичным было бы назвать цифру «40»). Как бы то ни было, тридцать лет — это тот рубеж, после которого события перестают называться текущими и становятся историческими; предшественник Кеннеди на посту президента, Дуайт Д. Эйзенхауэр уже стал достоянием ученых-историков, анализирующих его деятельность со всей научной дотошностью и строгостью. Я полагаю (и полагал), что теперь настает очередь Кеннеди. Я вовсе не хочу добавить (если когда-либо это случалось) еще один голос к хвалебному хору, даже оправдывая это молодостью автора, который, однажды увидев Шелли, был им очарован и, как и весь мир, был ошеломлен его убийством. Полного беспристрастия достичь трудно, но это не мешает описывать президентство Кеннеди, проблемы, встававшие перед ним, и их решение, что в итоге способствует лучшему пониманию его деятельности, его страны и его времени. Мы видели достаточно проявлений горя, гнева, предрассудков, восхищения и обвинений. Теперь настало время взвешенного обсуждения — это та цель, к которой историки постоянно должны стремиться.