Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни

Как впоследствии вспоминал Дуглас, в первый день «все немного нервничали», даже персонал в аппаратной. Техническую сторону Double Fantasy контролировал звукорежиссер Ли Декарло, на недавнем счету которого были Live! Bootleg (1978), Chicago‘s Hot Streets (1978) группы Aerosmith и альбом Ареты Франклин La Diva (1979), записанные с помощниками Джоном Смитом и Джули Ласт. Понимая историческую значимость сессий звукозаписи Double Fantasy, Дуглас проинструктировал свою команду писать все от начала до конца, включая разговоры музыкантов между дублями. «Джек сказал, чтобы мы писали Джона в любой момент, когда он перед микрофоном», – вспоминал См ит. Для этого техники поставили в аппаратной машину Studer B67, писавшую по двум дорожкам. Порой Джон замечал тайно работавшую машину и интересовался, зачем она нужна. Техники Джека мягко его отшивали, рассказывая, что Studer предназначен для записи «эхо-сигнала». Благодаря уловке Джека получилось накопить около 115 часов разговоров в студии и не вошедших в альбом записей (247).

Тем временем музыканты уже почувствовали друг друга. «Я был, по сути, таким отвязным рок-н-рольным гитаристом. Это Джону во мне и нравилось. Все остальные в группе были организованными сессионными музыкантами, у которых все по полочкам», – рассказывал Слик. На его взгляд, такие ветераны, как Тони Левин и Хью Маккрекен оказались несравненно более подготовленными, на уровне, до которого он не мог дотянуться. «Я заваливался в студию с похмелья и весь разобранный, но все равно делал свою работу» (248).

Хотя он и бывал на закрытых репетициях с Джоном в «Дакоте», Джордж Смолл все равно чувствовал себя прибалдевшим от работы в одной студии с самим Ленноном: «Джон заходил в помещение для записи голоса, отсчитывал и начинал петь. Черт, одного этого голоса хватало, чтобы тебя наэлектризовать, и ты играл с нужным настроем. Я не всегда его видел, но его голос был в твоих наушниках, он проникал тебе в мозг. Я имею в виду, что иногда мне нужно было себя ущипнуть: “Я что, правда здесь?”» Любопытно, что даже таким гигантам, как Ньюмарк – тому доводилось работать с самыми грандиозными артистами, – непросто было осознать, что ему выпала уникальная возможность играть с Ленноном. Как вспоминал потом Тони Давилио, почти каждый раз, когда Ньюмарк допускал ошибку на записи, музыкант говорил: «Ох, они позовут Расса Канкела!», вспоминая виртуозного сессионного барабанщика, который записывал музыку с такими мэтрами, как Джексон Браун и Джеймс Тэйлор. В конце концов, Джону это надоело: «Черт побери, Энди, если бы я хотел Расса Канкела, то у меня был бы Расс Канкел». И на этом все закончилось (249).

Перед I‘m Stepping Out Джон объяснил группе, что именно хотел бы услышать от каждого, и подготовил все для того, чтобы Дуглас спокойно записал трек в аппаратной. Вскоре в студии наметился определенный рабочий алгоритм, следуя которому Джон, перед тем как провести «инструктаж», включал одну из своих бермудских записей, чтобы группа прониклась соответствующим настроем. А чтобы все в студии проходило быстро, у него появилась манера характерного обращения к каждому из музыкантов. «Ты, ударник!» – звал он Ньюмарка, или «Эй, Коджак!» – обращался к басисту Тони Левину, который недавно обрил голову в стиле телезвезды Телли Саваласа[106].

Когда Джону показалось, что Ньюмарк начал исполнять слишком много барабанных брейков, он попросил его «играть, как Ринго». И точно так же, если ему что-то не нравилось, Джон без тени злости или напряжения говорил: «Это херня, ребята». И музыканты переигрывали. Команда Джека поставила в студии специальную выгородку для записи голоса, и Джон мог петь в живом сопровождении группы, что наполняло каждую запись энергией и эмоциями на более глубоком уровне (250).

Во время одного из дублей I‘m Stepping Out Джон предварил песню вступительным словом, сказав: «Тут история об одном муже-домоседе, которому, знаете ли, просто нужно выйти из дома, а то он смотрит, знаете ли, на детей день за днем. У него все время кухня перед глазами, он бездельничает и смотрит “Улицу Сезам” до тех пор, пока не сходит с ума!”».

После записи нескольких энергичных дублей I‘m Stepping Out, музыканты взялись за песню Йоко Forgive Me, My Love, относительно новую композицию, которую она написала после изучения текста своего мужа (Forgive Me) My Little Flower Princess. Когда Джон был занят, Йоко часто сидела просто так – вязала или читала, чтобы скоротать время. В некоторых случаях она расслаблялась в комнате отдыха, которую Джермано, владелец Hit Factory, выделил Джону и Йоко в их личное пользование на время работы. Когда писалась Йоко, Джон часто сидел рядом с Джеком Дугласом за пультом и через микрофон поддерживал жену.