Джон Леннон

Журналист Говард Смит очень удивился, когда Йоко, с которой они были едва знакомы, позвонила ему и повела себя так, будто они давние приятели: «О Говард, сколько же нам пришлось вместе пережить!» А дело было всего лишь в том, что Смит как-то написал несколько добрых слов об искусстве Йоко. «Йоко была убеждена, что если критик похвалил произведение, то лишь потому, что ему понравился автор», — вспоминал журналист. "Она хотела убедить Джона переехать в Нью-Йорк, если удастся получить визу, — продолжал он. — Йоко хотела, чтобы Джон полюбил этот город и у него появилось желание поселиться здесь. Джон боялся оказаться маленькой рыбкой в огромном пруду, а Йоко хотела жить в Штатах и быть в самой гуще событий. Она не прекращала названивать мне и все повторяла: «Я столько рассказывала Джону о тебе» или «Джон от тебя просто в восторге». В конце концов она пригласила меня приехать на ферму к Ронни Хокинсу, и я согласился при условии, что смогу взять у Джона интервью для моего радио-шоу.

«Мы беседовали с Джоном два с половиной часа, и я все записал на пленку, — рассказывал Смит дальше. — Он заявил, что люди не должны курить наркотики, а сам не выпускал из рук косяк. Позже он признался, что делал так затем, чтобы получить визу. Его откровенность изумила меня, но потом я понял, что это было вообще присуще Джону. Он очень легко открывал свою душу перед другими, а Йоко — никогда. Чем дольше продолжалось ваше с ней знакомство, тем подозрительнее она к вам относилась. А Джон в любую секунду был готов рассказать, что у него на уме». В следующий раз Говард услышал голос Йоко в ноябре 1970-го, когда она позвонила, чтобы сообщить о том, что вопрос о переселении окончательно решен.

Как только Джон и Йоко поселились в гостинице «Ридженси», Говард Смит стал их чичероне. Он возил их по магазинам, рекомендовал им лучшие рестораны, знакомил с самыми модными ночными заведениями. Как-то он заказал для Леннонов отдельную кабину в одном из самых модных заведений — «Канзас-Сити у Макса». Их посадили так, что, оставаясь невидимыми снаружи, они могли наблюдать за тем, как развлекается высшее общество Нью-Йорка. «Джону очень понравилось, — вспоминал Говард. — Он обожал такие сборища. А Йоко сразу заподозрила что-то неладное и отгородилась ото всех стеной, стараясь защитить себя и свое эстетическое чувство».

Одним из завсегдатаев у Макса был Энди Уорхол, находившийся в то время в зените славы, которой был обязан главным образом покушением на свою жизнь: в июне 1968 года Валери Соланас чуть не убила его и Марио Амайя. Леннон, будучи рок-звездой, принадлежал к его пантеону, так как Уорхол благоговел перед жизненной силой рока, который олицетворял для него сердцебиение поп-арта. К Йоко Уорхол относился с явным презрением, считая ее чем-то вроде карикатуры на отчаянно скучный, чрезмерно серьезный европейский авангард. Он даже наградил ее самым убийственным из своих эпитетов, назвав «банальной». Тем не менее, что бы он о ней ни думал, он не собирался упускать шанс заработать двадцать пять тысяч долларов за один из своих знаменитых портретов. Поэтому он организовал прием в честь новоявленных нью-йоркцев в надежде получить от них заказ. Однако это оказалось не так-то просто. Когда Энди и Йоко стали торговаться по поводу портрета (а также и по поводу некой сделки по недвижимости в Сохо), успеха не добился ни тот, и ни другая. «А вы говорите о художниках-эксплуататорах! — воскликнул один из близких друзей Уорхола. — С самого первого дня Энди пытался навязать Джону и Йоко заказ на их портрет. Они считали себя настолько знаменитыми, что полагали, что он должен написать его бесплатно. За то, что они разрешат его размножить и заработать на этом много денег. Энди разозлился и стал говорить о Йоко всякие гадости, а Йоко, в свою очередь, поделилась с прессой своими соображениями по поводу окружавшей художника гомосексуальной мафии. Так или иначе, Энди уделял больше внимания Мику Джаггеру, чем Леннону, поскольку жена Джаггера Бианка принадлежала к высшему обществу, которое обожал Энди».

Таким образом, именно из-за Йоко человек, который принес поп-музыку в мир авангарда, и человек, который превознес авангард до поп-арта, были разлучены навсегда. И тем не менее Энди Уорхол вызывал у Джона интерес по той же причине, по которой его привлекал Боб Дилан: обоим янки удалось выйти сухими из воды после покушения на убийство. Уорхол был известнейшим художником, однако, по мнению Леннона, то, что приносило ему славу, было не творчеством, а цветным фото или наведением объектива кинокамеры на спящего человека. «У Энди это здорово получается, — с завистью заметил как-то Джон. — Он ничего не делает — и только ставит свою подпись». Леннон мечтал повторить тот же фокус.