Джон Леннон в моей жизни

«Звучит, конечно, здорово, — сказал я, — но как же мы туда попадем?»

«Это уже забота Элистера, — ответил Джон. — Кибитку-то он туда перетащил, так ведь?»

И вот несчастный битловский «Мистер Сделай-Принеси» получил поручение в течение 24-х часов не только зафрахтовать для нас небольшой реактивный самолет до Дублина, но и нанять там вертолет, который мог бы доставить нас на далекие острова Джона. Меня особенно радовала перспектива первого в жизни полета на вертолете, и я решил взять с собой кинокамеру, дабы сохранить наше путешествие для потомков. Джон, в свою очередь, принес пленку с записью «Революции» в исполнении БИТЛЗ, которую он очень хотел проиграть Ронану.

Однако во время полета в Дублин Джон вдруг сообразил, что от пленки мало толку, если ее не на чем прослушать. А поскольку вертолет мог взять сразу только троих пассажиров, Ронан и его закадычный приятель Джереми Бэнкс любезно согласились поискать переносной магнитофон, а мы втроем полетели на Дорниш.

Пилот нашего вертолета оказался настоящим профессиональным сорвиголовой, время от времени работавшим каскадером в телешоу, и он, судя по всему, решил устроить Джону и Йоко такой полет, который они бы запомнили на всю жизнь. В его «развлечения» входили пикирования с головокружительной высоты и зависание в каких-то 2–3 метрах над землей, что при скорости 300 км/час больше походило на несколько сантиметров. За время нашего бреющего полета над сельскими просторами Ирландии я усиленно снимал на пленку все эти головокружительные эксперименты, а также соответствующую реакцию моих знаменитых «попутчиков».

Высадив нас на более крупном островке, дружелюбный пилот улетел за Ронаном и Джереми. Тем временем мы с Джоном и Йоко решили провести остаток дня, исследуя этот пустынный островок, круто возвышавшийся над заливом и резко оканчивавшийся утесом, выходящим в сторону Атлантического океана. Единственной достопримечательностью его ландшафта были развалины особняка какого-то фермера и, конечно же, ярко разрисованная кибитка Джона.

Обойдя островок вдоль и поперек несколько раз, мы не смогли придумать себе иного занятия, кроме как усесться на камни и ждать возвращения вертолета. И по мере того, как небо постепенно темнело и не подавало никаких признаков жизни за исключением нескольких сотен чаек, мы начали слегка волноваться. Мало того, что у нас не было еды, у нас не было источников освещения мощнее обычной зажигалки, и это вызвало нешуточный вопрос: как пилот сможет найти нас в такую облачную и безлунную ночь, если он вообще не гробанулся где-нибудь по дороге в Дублин.

Вдобавок ко всему, Большой Дорниш оказался чертовски ветренным островом, и, поскольку мы не взяли с собой ничего теплее легких курточек, всех нас понемногу начало знобить. Единственным нашим спасением было искать пристанища в маленькой кибитке Джона. Когда совсем стемнело, и мы уже не видели друг друга, мы решили лечь прямо на пол: Джон и Йоко свернулись клубочком в одном конце кибитки, а я — в другом, и пытались хоть немного поспать.

После долгих размышлений над плачевной ситуацией, в которой мы оказались, на ум приходило одно: Джон Леннон, Битл-мультимиллионер, и Йоко Оно, выдающаяся художница, (не говоря уж об одном-единственном в своем роде Пите Шоттоне), оказались заброшенными в психоделически размалеванной кибитке посреди Атлантического океана, причем, скорее всего, ни одна душа в мире и понятия не имеет о том, где мы, — меня вдруг поразила очаровательная абсурдность всего этого переплета, в который мы попали, и меня разобрал смех. Это в свою очередь вызвало прысканья у Джона, хотя мы не обменялись ни единым словом, — и побудило меня, а затем его, хохотать все громче и громче, как нередко бывало в безумные дни учебы в Куари Бэнк.

«Над чем ты смеешься?» — спросила Йоко Джона.

«Просто биотоки. Биотоки Пита, — ответил он. — А правда, над чем ты смеялся, Пит?»

Когда я поведал свои мысли моим спутникам, Джон взорвался истеричным хохотом и не мог остановиться, пока Йоко не обрубила его: «А Я не вижу тут ничего смешного!» — раздраженно крикнула она и эффективно погрузила нас в молчание на оставшуюся часть долгого промозглого ночного бдения.

Казалось, прошли часы, прежде чем монотонный ритм морского прибоя нарушил шум далеких пропеллеров. Выскочив из кибитки, мы с облегчением заорали от радости, увидев яркий луч прожектора, ощупывающего черную поверхность океана, и принялись изо всех сил размахивать руками, пока вертолет, наконец, не завис над Дорнишем.

«Где же тебя носило, ё… твою мать?!» — спросил Джон у нашего «спасителя». Вежливый, как всегда, пилот объяснил, что Ронан и Джереми застряли в Бэлликасле, стараясь купить магнитофон, а была суббота, и все магазины были закрыты. В конце концов они выловили какого-то торговца в его доме и, дав ему на лапу, убедили открыть свой магазин электротоваров. Наш пилот тем временем предусмотрительно забронировал нам места в деревенском трактире XVII века в ближайшем селении, куда и хотел теперь доставить нас.