Джон Леннон в моей жизни

Однако, решающим фактором стала щедрость Джона, позволившая мне осуществить свою давнюю мечту — открыть свой собственный бизнес. Несмотря на все счастье, выпадающее на долю БИТЛЗ и мое личное уважение к Брайану Эпстайну, принятие его предложения могло бы уменьшить мой статус до статуса маленькой рыбки в огромном пруду. И, независимый по натуре, я решил, что гораздо лучше будет чувствовать себя огромной рыбой в маленьком прудике, который к тому же будет моим собственным.

Поначалу, когда я сообщил ему о своем решении, Брайан не мог поверить своим ушам. Но когда я объяснил все причины, стоявшие за этим, он отнесся к этому уже с полным пониманием и сочувствием. «Что ж, может так оно и лучше», — заключил он, и еще раз пожелав всяческих успехов, проводил меня до двери. В конечном счете эта работа досталась молодому журналисту из «Дейли Экспресс» по имени Дерек Тейлор, одному из самых прекрасных и чутких людей, когда-либо встреченных мной.

Через день после Рождества мы с Бет, как и обещали, приехали в Лондон. Преодолев шесть лестничных пролетов, мы оказались у дверей новой квартиры Джона в Кенсингтоне, где нас радостно встретили Синтия Леннон, ее мама и крошка Джулиан, которого я прежде не видел. Джон тогда уже был с остальными Битлами в театре «Астория» в Финсбери-парк. «Он звонил каждые десять минут и справшивал, не появились ли вы», — рассказала Син. В следующую секунду раздался телефонный звонок. Конечно же, это был Джон.

«Пит!! Как здорово, что ты приехал! — восторженно крикнул он. — Ты уже видел Джулиана? Правда, славный мальчик?!»

«Это чудесный ребенок, Джон, но как странно слышать такое от ТЕБЯ!» До рождения Джулиана Джон никогда — мягко выражаясь — не восторгался детьми.

После того, как мы обменялись еще несколькими любезностями, Джон начал настаивать, чтобы я срочно мчался в театр, иначе я опоздаю на концерт БИТЛЗ.

Поручив Бет нежным заботам Син и миссис Пауэлл, я помчался вниз по лестнице и поймал такси. Однако, когда мы подъехали к Финсбери-парк, скорость движения стала настолько безнадежно медленной, что я решил завершить свое путешествие пешком. И тут я попал в самый настоящий пандемониум, свидетелем которому никогда еще не был. Все улицы были забиты визжащими подростками и десятками возбужденных полицейских, тщетно пытающихся наладить автомобильное движение и держать под контролем истеричную толпу. И все это — в честь моего старого приятеля Джона Леннона и его группы ребят из Мерсисайда! Только тут я наконец сообразил, что у меня нет билета. Собрав всю силу своего умению убеждать (не говоря о грубой физической силе), я кое-как смог одолеть речами несколько полицейских баррикад, проложив перед этим путь сквозь массу пышных девичьих тел.

Добравшись до фойе «Астории», я назвал свое имя и был приятно удивлен, когда сам директор театра, предупрежденный о моем «неминуемом появлении» не кем иным, как Битлом Джоном, кланяясь и расшаркиваясь, подошел ко мне.

«Я очень, очень сожалею, м-р Шоттон, — сказал он, — но у нас не осталось ни одного билета. Боюсь, Вам придется стоять, если Вы не возражаете…»

Если я не ВОЗРАЖАЮ! «Ладно, так и быть!» — грубо буркнул я, осваиваясь со статусом ОВП — очень важная персона (VIP — very important person — прим. пер.)и давая понять, что делаю ЕМУ честь, не настаивая на сидячем месте. Но, как бы то ни было, этот наш «обмен» почти полностью утонул в визге битломании, исходящем из самих стен театра.

К тому времени, когда я нашел себе удобное место в самом конце зала, концерт БИТЛЗ уже начался, впрочем, мощно усиленный рок-н-ролл был почти не слышен из-за могучей силы легких женской части поклонников группы. Оглядевшись вокруг, я вдруг с изумлением увидел нашего старого приятеля — первого менеджера «Кваримен» — Найджела Уэлли «Ё…, …, Найдж! — заорал я изо всех сил. — А ТЫ что тут делаешь?!» Я точно знал, что он прочно осел в Кенте и стал профессиональным игроком в гольф и никто из нас не видел его уже несколько лет.

«Я узнал, что они приезжают, — заорал он в ответ, — и решил приехать и попробовать сюда попасть.»

«Как же, …, ты смог сюда попасть? Джон знает, что ты здесь?»

«Нет, нет. Я просто зае…л всем мозги и пробрался.»

Найдж, как я с теплотой вспоминаю, всегда имел способность зае…ть мозги кому угодно и попадать куда угодно. Слабый академически, как его характеризовали, он обладал «уличными мозгами», стоившими всех наших вместе взятых. В те далекие буйные дни на улицах Ливерпуля мы всегда знали, что Найдж вытащит нас из самой безвыходной ситуации.

Наконец, мы с Найджем переключили свое внимание на спектакль, разворачивающийся вокруг. Из конца зала БИТЛЗ выглядели одной общей прической «лохматая голова», и серыми безворотничковыми костюмами Пьера Кардена походили на четыре милые игрушки — изрядное изменение прежнего образа в «Пещере»!