Джон Леннон в моей жизни

Наконец, он встретил достойную противницу в лице Барбары Бейкер, с которой и завязал первые серьезные отношения, было ему тогда около пятнадцати лет. Барбара была не только необычайно красивой, но — в отличие от большинства ливерпульских девушек — знала, как подчеркнуть свое природное очарование… Ее одежда, прическа и каждое движение несли на себе печать искушенности, которая вскоре стала обычной для юных подростков, но в 1955 году была чем-то неслыханным. Более того, Барбара умела отвечать на сарказмы Джона добродушностью. Их бурный, приливно-отливный роман продолжался почти два года.

Однажды утром, вскоре после того, как они начали гулять вместе, я встретил Джона, как обычно, на углу Вэйл-роуд и Менлававеню. «Ну вот, Пит, — спокойно произнес он, — вот я и сделал это. Я первый раз е…». Как ни странно, это достижение возбудило его гораздо меньше, чем наши подвиги в Фостерских полях и «Эбби». «Пока я смог ее натянуть, мне пришлось крупно потрудиться. Это было вроде попытки попасть в мышиное ушко, — добавил он. — Ей-Богу, лучше бы я просто спустил…»

Однако, вскоре его взгляды на эту тему существенно изменились. Когда я, не теряя времени, тоже нарушил свое целомудрие, мы начали е… наших подруг при любой возможности — часто в одной комнате (и даже в одной кровати) и нередко — с риском быть обнаруженными.

Например, однажды мы начали заниматься любовью в маленькой гостиной в доме моей подружки, когда ее мать ушла на кухню приготовить нам чай. Пока Джон и Барбара разлеглись на софе и начали страстно обмениваться ласками, моя партнерша дошла до того, что сняла свои трико и присела на корточки над моей расстегнутой ширинкой. В результате мы забыли обо всем окружающем, как вдруг я понял, что в дверь кто-то стучится.

«Войдите!» — приветливо бросил Джон, быстро застегнув свою «молнию», но не дав мне возможности сделать то же самое. В комнату тут же вошла, пританцовывая, хозяйка дома, не подозревавшая, что ее дочь у нее на глазах нарушает свою девственность. «Чай готов!» — прощебетала она. — Пошли.»

Быстро вскочив на ноги, Джон, конечно же, прекрасно знавший о моем компрометирующем положении, отозвался эхом в манере своих хоровых экспромтов: «Пошли, эй, вы!»

Поскольку, по крайней мере, моя партнерша была, за исключением отсутствующего трико, полностью одета, у ее матери не было причин подозревать дочь в чем-то более непристойном, чем в непринужденной позе на груди у дружелюбного молодого человека. Но, как всегда, Джон не собирался оставлять меня в покое. «Вы что, не слышали, что вам сказала хозяйка, — продолжал он. — Чай уже готов. Что ты там возишься, Пит?» В конце концов он схватил меня за руку и силой вытащил нас из кресла.

К счастью, при нашем синхронном неловком вставании я ухитрился крепко прижать к себе свою подругу, прикрыв таким образом свой обнаженный член от глаз ее матери, которая непрерывно о чем-то болтала. «Ты сволочь, Леннон! — взорвался я, как только женщины удалились. — Какого х… ты выкинешь в следующий раз?»

Глава четвертая: Перевернись в гробу, Бетховен (Roll Over Beethoven)

Наша жизнь впервые столкнулась с музыкой и пластинками в 1955 году, в дни самого солнечного мерсисайдского лета на моей памяти. Постоянно ясная погода лишь усиливала и подогревала наше жизнерадостное настроение, когда для нас с Джоном начались семинедельные каникулы. С легким головокружением от сознания своей половой зрелости, мы с самоуверенным видом бродили по улочкам пригорода, словно были властелинами всего мира.

К тому времени наша банда сорвиголов, ядро которой теперь включало Билла Тернера и Лена Гарри, а также Джона, Айвена, Найджела и меня, избрала кальдерстоунский парк основным местом своих операций. Удобно расположенный между Пенни-лэйн, где жили Билл и Лен, и Вултоном, этот парк для нас был великоват и мы застолбили себе его холмистую окраину, которую обозвали «The Bank» (Банк). В любой день этих летних каникул каждый из нас мог не сомневаться, что встретит там большую часть (если не всех) нашей банды в компании одноклассников и приспешников, проводящую время за болтовней, курением и загоранием на Банке. Не последним из развлечений был и постоянный поток представительниц женского пола, обычно — с целью пофлиртовать с Джоном Ленноном.

Джон, как всегда, был главным развлекателем, но теперь его возможности расширились. Он неизменно носил в своем заднем кармане губную гармошку и редкий день не горланил песни под ее сопровождение. В основном это были новые хиты вроде «Cool Water» («Холодная вода») Френки Лейна и «Walking My Baby Home» («Провожая подружку домой»), «The Little White Cloud That Cried» («Маленькое белое облачко, которое плакало») Джонни Рэя. Свою первую гармошку он получил в подарок от дяди Джорджа еще за несколько лет до этого, но талант подбирать мелодию на слух развился у него намного позже.