Джон Леннон в моей жизни

Девушки стояли на сиденьях или карабкались друг по другу, пытаясь приблизиться к своим идолам. Одни тихо плакали, другие — визжали и издавали леденящие душу вопли, особенно, когда Пол и Джордж трясли своими блестящими локонами «в унисон», создавая фальцетом типичное для многих ранних хитов БИТЛЗ «у-у-у-у!»

Некоторые девушки рвали на себе волосы и одежду, забрасывая сцену градом конфет «jelly-babies», которые Джордж как-то раз неосмотрительно назвал своими любимыми. Казалось, все фаны пребывают в состоянии затяжных судорог всеобщего оргазма. Было так, как гласила возникшая поговорка: «В зале не было ни одного сухого места…» Концерт БИТЛЗ, помимо прочего, включал и квази-викторианский скетч, в котором Джорджа, одетого в женское платье, некий коварный и злобный «Сэр Джэспер» (его играл Джон) привязал к железнодорожным рельсам и которого освободил «Бесстрашный Стрелочник Пол». Однако, для меня кульминацией концерта стала пауза между песнями, когда Джон вдруг крикнул в микрофон: «Здорóво, Пит!!» Я заорал в ответ и помахал ему рукой, хотя и не мог понять, как близорукий Джон Леннон смог заметить меня, стоящего в самом конце зала. Потом он рассказал мне, что попросил директора театра дать ему условный сигнал из-за кулис, как только я появлюсь.

После выступления мы с Найджем прошли к БИТЛЗ за кулисы, и Джон встретил нас обоих с таким восторгом, словно МЫ были героями-покорителями; несомненно, он был счастлив внезапному появлению пропавшего Найджа не меньше, чем я. И хотя можно было ожидать, что все остальные БИТЛЗ будут слишком поглощены своим ослепительным успехом, чтобы найти время для старых ливерпульских знакомых, наше счастливое воссоединение прониклось духом товарищества. Я был особенно тронут, когда Ринго, с которым у нас до сих пор было всего лишь «шапочное знакомство», приветствовал меня, как старого друга, и предложил мне сигарету. (Это было очень необычно, поскольку БИТЛЗ, в отличие от многих сограждан, как правило, не предлагали своих сигарет в качестве дружеского жеста.)

Отпраздновав это событие традиционным возлиянием битловского «виски с кокой», мы с Джоном решили сбежать из осажденного театра. Но наши попытки тихо проскользнуть через боковой выход неизбежно срывались бдительными битломаньяками, предательские визги которых каждый раз спускали на нас с цепи всю толпу. В рукопашную схватку бросились десятки полицейских и с трудом смогли расчистить лишь узкую полоску асфальта между выходной дверью и поджидающим «Роллс-Ройсом»; казалось, они и сами хотели приблизиться к одному из БИТЛЗ как можно ближе и поэтому сдерживали ребятишек лишь настолько, насколько это было совершенно необходимо. Впоследствии Джону не один раз пришлось спасаться от сотен цепких молодых рук, одержимых манией приобрести фрагмент анатомии какого-нибудь Битла.

«Ради всех х…в, протащи меня к машине!» — панически крикнул Джон, когда еще одна рука вцепилась в знаменитые лохмы.

Прикрывая его собой от обезумевших поклонников, я кое-как смог затолкнуть Леннона в лимузин. Наш «Роллс» был полностью окружен, и со всех сторон на него лезли девушки. Сквозь мощный визг битломании и вой полицейских сирен мы расслышали крик одного из «бобби»: «Трогайте! Быстрее уезжайте!!»

После этих слов шофер поехал прямо на колышущуюся стену человеческих тел, медленно увеличивая скорость, и толпа с неохотой расступилась. Вскоре даже самые упорные фаны оставили попытку задержать машину. Вокруг нас материализовался эскорт полицейских мотоциклов, и мы исчезли в ночной темноте.

«Вот это жизнь!» — восхищенно произнес я и повернулся к Джону, ожидая подтверждения. Но он не улыбался, а лицо его было белым, как мел. «Нет, Пит, — сказал он, — это страшно. И однажды эти маньяки все же доберутся до меня и разорвут на ё…е клочки.»

Как я заметил, во многих дальнейших случаях, подобная близость к толпе с безумными глазами почти неизменно вызывала у Джона ответную реакцию, переходящую в паранойю. Это напомнило мне то, как он всегда стеснялся физического контакта, даже со своей семьей и близкими друзьями. И, конечно, он испытывал отвращение, когда его касались руками незнакомые люди (это звучит иронично, потому что никто на свете не привлекал своим физическим демонстрированием больше «незнакомцев», чем Джон Леннон).