Джон Леннон в моей жизни

Едва мы успели уснуть, в 6.30 зазвонил телефон и наш шофер сообщил, что пора ехать в аэропорт. Только тут вспомнив про свой рейс в 8.00, мы с Нейлом стали в панической спешке одеваться и собирать вещи. Однако, наши хмельные подруги восприняли толчки и пинки с таким негодованием, что мы наивно оставили их отсыпаться сколько им угодно и предложили заказать завтрак за наш счет.

Безмятежно проспавшим весь полет, ни Нейлу, ни мне не снилось, что мы востанавливаем силы после самой дорогой «потягушки» в нашей жизни. Когда через пару недель в «Эппл» пришел счет из отеля «Уорвик», обслуживание номера и стоимость телефонных разговоров за одно лишь последнее утро заметно превысили 1000 долларов! Эти две модистки не только позавтракали бефштексами, клубникой и шампанским, но и заказали пару ящиков выпивки, которую утащили с собой. Вдобавок, они на полную катушку использовали эту редкую возможность для того, чтобы позвонить своим подружкам и приятелям в Калифорнию и Европу. Мы с Нейлом быстро и молча подписали счет, моля Бога, чтобы наши коллеги — не говоря уж о БИТЛЗ — не обратили внимания на эти астрономические цифры. Но, как выяснилось, никто их не заметил.

Едва успев пробыть в Англии одни сутки, я должен был снова лететь — на этот раз в Танжер, в компании «Простака». За это время я успел заехать к Джону, которого результаты наших деловых встреч интересовали гораздо меньше, чем мой рассказ о девочках, «травке» и пьянках. «Да, вот уж вы покутили, так покутили! — с завистью сказал Джон. — Эх, мне бы с вами туда слетать, а не торчать тут и бездельничать!»

«Так что же тебе помешало это сделать? — удивился я. — Давай тогда полетим в следующий раз вместе.»

«Если бы я смог изменить свой е…ник, я бы полетел, — вздохнул Джон. — Но из-за всех этих жутких разборок — просто потому, что я — Джон Леннон — я не смогу расслабиться и делать то, что делали вы с Нейлом.»

Когда я намекнул, что хотел бы провести эту ночь на Хэйлинге, со своей семьей, Джон сказал, что у него нет сейчас свободных машин, и предложил воспользоваться одной из коллекции Ринго. В итоге я взял «Мини», которую Ринго только что переделал за несколько тысяч фунтов на заказ.

В ту самую ночь был шторм, и поскольку мы жили у моря, проснувшись утром, я обнаружил, что вся дорога — и любимая «Мини» Ринго! — по колено залиты соленой водой, переброшенной штормом через дамбу. К моему ужасу, машина даже не заводилась. Но, к счастью, я сумел оттащить машину в ближайший гараж, и потом на всех парах едва успел вернуть ее Ринго и не опоздать на свой самолет в Танжер.

С точки зрения лондонского «андэграунда» 1967 года, Марокко был «клевым» местом, и, естественно, я и «Простак» решили закупить там ювелирных изделий, тканей и украшений, которые были одновременно на редкость экзотическими и до смешного дешевыми (слава Богу, торговаться мы умели!). Путешествие, впрочем, началось довольно неудачно, когда в Танжерском аэропорту обычное появление «диковинного» квартета привело к тому, что нас на несколько часов задержали недоверчивые работники таможни. Впечатление было такое, что у всех в аэропорту был повод толпиться вокруг нас и глазеть, разинув рот. И так нас встречали повсюду; как за Пестрыми Дудочниками Хэмлина, за нами постоянно тянулись толпы зевак.

Из Танжера мы в большом «Вольво» отправились в «магическое мистическое путешествие», включившее Фез, Касабланку, Атласные горы и Маракеш. Перед самым выездом Саймон Постьхъюма успел навести в Маракеше контакты, и его знакомые с радостью согласились быть нашими гидами. Один из них, как ни странно, оказался мясником, который пригласил нас к себе на кускус (африканское блюдо из крупы, приготовленное на пару мясного бульона — прим. пер.).

После обеда все мужчины занялись курением гашиша через длинную трубку удивительной красоты. Женщины же, равно как и юный сын хозяина, были благоразумно исключены из этого ритуала. Но, с нашей точки зрения, наиболее необычной деталью обеда было стадо овец, нахально блеявших вокруг стола и испражнявшихся на пол когда и где им хотелось. Казалось, мясник очень боялся, что его овец украдут, если только они не будут все время у него на виду.

А однажды ночью друзья Саймона повели нас по касбе, и для этого случая мы одели длинные до пят накидки с капюшонами, которые называются бурнусами. Смешавшись с толпой фокусников, жонглеров, пожирателей огня и заклинателей змей, мы остановились в арабском кафе «отведать» пластичного опиата для жевания под названием «марджюн», эффект которого оказался настоль косильным, что мои спутники вывели меня из кафе под руки, как слепого. В течение следующего часа я видел одни только светящиеся разноцветные звезды.