Джон Леннон. Все тайны «Битлз»

Зубов начал приходить в себя только в ресторане гостиницы «Центральная», где Кранов руководил оркестром — бит-группой «Друзья», которой он гордился. Зубов в пиджаке, в не очень мятых брюках, широком, по пупок, галстуке, невнятной рубашке, то ли светло-синего, то ли грязно-серого, уже пил третью рюмку хорошего коньяка, которым его потчевали Кранов со Свободкиным. Под семгу, осетрину горячего копчения ему все рассказывали про рок-н-ролл, буги-вуги там всякие. Наутро он с трудом вспоминал, что говорили. Но вспомнил, правда, что Кранов тоже баянист, обещал поднести ноты всех этих рок-н-роллов. Просыпаться не хотелось. Может, заболеть? А чем? Голова вроде бы не очень болела, коньяк оказался французским, хотя и две бутылки на троих, но с портвейном не мешали. Вроде ничего. А вот заполировали бы портвейном, тогда было бы намного хуже.

Откинул одеяло. Начал вставать. Пытался вспомнить, о чем говорили, какие такие там ансамбли вспоминали. Встал, прошел на кухню, выпил воды. А, вспомнил! Ведь записал что-то. Стал искать в брюках записку. Теперь бы разобрать. Но не разбиралось. Какой-то Элвис… кто такой? Буги-вуги, рок-н-ролл, битлы… а это кто? Да ну их! Отложил записку, снова прилег и уснул. Проснулся в 11.00 Мать честная! Опоздал ведь! А куда опоздал? Ведь за приказ теперь он отвечал лично. Спросят — конечно, но не завтра. Повернулся на бок и опять заснул. Ничего ему не снилось.

Кранов со Свободкиным сводили Зубова в бит-клуб, в кафе «Молодежное». Здесь вообще все запуталось, смешалось. Два листа из школьной тетради, захваченные из дома, исписаны полностью. Одни названия ансамблей. Говорят, в Москве их больше трехсот. Ну где тут все упомнишь? А еще эти иностранные путаются: «роллинги», «битлзы» всякие… а разговоры какие и о чем? Хрен поймешь. Баянистов нет, одни гитаристы, душу отвести не с кем. Вот Кранов — баянист, техника хорошая, а туда же, в вокально-инструментальные ансамбли подался. И как это вы, Зоя Владимировна, втянули меня в это дело? Пойди скажи кому-нибудь, что не мое это все! Приказ на контроле в ЦК КПСС, назад пути нет. А вперед?

Кабинет № 368 стараниями машинистки, а также методиста Софьи Васильевны Скворцовой приобрел вид настоящего министерского кабинета. А что толку-то? Что со всем этим делать, с этими вокально-инструментальными ансамблями? Папку даже завел, красным карандашом подписал: «Приказ. Вокально-инструментальные ансамбли!». Завязал тесемки, посмотрел на нее… и отложил в сторону.

Как-то в конце апреля Зубову позвонил Кранов:

— Слушай, Михаил Андреевич, мы сегодня приглашены на день рождения к хорошему человеку в кафе «Лесное» в Измайловском парке. Там будет играть группа «Аэропорт». Как, сможешь? Заодно и послушаешь эту группу — одна из лучших! Миша Айзенштадт будет нас ждать.

— А чего подарим?

— Возьмем бутылку, — только и сказал Кранов.

У входа в кафе «Лесное» толпился народ. У многих на руках были пригласительные билеты. Их встретил сам Миша Айзенштадт. Столы были накрыты. Приглашенные уже рассаживались.

— Ребята, садитесь вон за тот столик, — сказал Миша.

Пошли, сели. За столом никого не было. Наверное, отпугивала табличка «Для друзей жениха». Чуть подальше Зубов нашел столик с табличкой «Для подруг невесты» и, сбитый с толку, спросил у Кранова:

— А свадьба у кого?

— Да у Остапа Ибрагимовича.

— Ты его знаешь? — только и спросил Зубов.

— Да его тут многие знают, — улыбнулся Кранов. — Вон сколько гостей собралось.

Группа «Аэропорт» уже настраивалась. Кранов достал бутылку французского коньяка. Как раз подошел Миша.

— За что пьем?

Зубов развел руками:

— Вроде как за именинника, у которого свадьба. Как его… Остапа Ибрагимовича.

Миша хохотнул:

— Свадьба у него вчера была. Сегодня день рождения… — поднял рюмку. — Ну, будем! За Остапа Ибрагимовича.

Выпил залпом. Обычных тостов за именинника, за родителей, за жену не было. Пили, ели, танцевали. «Аэропорт» играл хорошо, громко. Но все на английском. Зубов сытно поел, хорошо выпил. Именинника в тот вечер он так и не увидел. Как, впрочем, не увидел и «подруг невесты».

Как он очутился в метро, он помнил смутно, но поезд уже подъезжал к его станции «ВДНХ». Пора было выходить. Вышел, добрался до дома. Почти не раздеваясь, рухнул в постель.