Джон Леннон

Время от времени Стюарт вставлял на первый взгляд невинное замечание, которое вызывало необъяснимую вспышку ярости у Джона. Ему требовалось довольно много времени, чтобы успокоиться. Затем Леннон вновь принимался безо всякой видимой причины подшучивать над товарищем. «За это мало даже повесить» — так выразился он об одной из первых абстрактных картин Стюарта.

«Я могу представить, как Джон безжалостно издевается над Стюартом, когда они остаются вдвоем, — вспоминал Билл Харри. — Он задирается, и если вы даете отпор, то этим дело заканчивается. Но если вы миритесь с издевательствами, он продолжает смеяться». Несмотря на то, что Стюарт время от времени огрызался, никакие слова или поступки Джона не могли дискредитировать его в глазах Стюарта — и наоборот. Границы размывались. Они стали одинаково одеваться и копировать манеры друг друга. Так, например, Джон стал стряхивать сигаретный пепел тем же жестом, что и Стюарт. Они разработали тайный шифр, разгадать который могли лишь немногие. Баллард считал Стюарта источником «этого дурацкого дадаистского юмора. Дадаистский элемент у Джона Леннона появился исключительно благодаря влиянию Стюарта».

Привязанность Сатклиффа к Леннону, в свою очередь, вылилась в его присутствие на репетициях с Джорджем Харрисоном и Полом Маккартни в те дни, когда студия колледжа была свободна. В другие дни Джон, Стюарт, Джордж и Пол часами просиживали за овальными столиками расположенного неподалеку кофейного бара. Кафе принадлежало Аллану Уильямсу, который стал играть роль своего рода менеджера для группы Johnny And The Moondogs. Это случилось вскоре после того, как одно из полотен Стюарта, «Летний пейзаж», получило приз на второй выставке Джона Мура, которая устраивалась в галерее «Walker Gallery» один раз в два года. Впоследствии картину приобрел сын самого Мура, основатель империи «Littlewoods Pools» и самый известный меценат Мерсисайда.

Это дало Сатклиффу возможность купить в музыкальном магазине Хесси бас–гитару «Hofner President». Вместе с Джоном Стюарт придумал группе более привлекательное имя, The Silver Beetles,

хотя Джон затем настоял, что правильнее писать Beatles — от слова «бит» (beat).

Но больше всего им не хватало ударника, отсутствовавшего со времен последних выступлений The Quarry Men.

В начале 1960 года они взяли к себе Томми Мура, хотя прекрасно понимали, что 26–летний Томми, который увлекался джазом, пробудет с ними до тех пор, пока они не найдут более подходящую фигуру для роли, которая высмеивалась как «позерская» некоторыми членами других местных ансамблей, например, Cass And The Cassanovas, Rory Storm And The Hurricanes, Derry And The Seniors и других. Претензии Джона и Пола на сочинение песен тоже вызывали едкие комментарии, поскольку их доморощенные произведения не вызывали интереса ни у подростков в танцевальном зале, ни у редакторов музыкальных программ Би–би–си.

Тем не менее, The Silver Beatles

привлекали больше внимания, чем The Quarry Men. Они стали выступать не только в молодежных клубах и на студенческих вечеринках, но и на благотворительных концертах, в танцевальных залах далеких пригородов, в деревенских клубах Ланкашира, в рабочих клубах — везде, где регулярно звучала музыка.

Более того, Леннон избавился от явного ланкаширского акцента в произношении, и у него теперь сформировался сильный и живой баритон — другими словами, голос великого рок–н-ролльного певца. По канонам европейского бельканто Джон Леннон не умел петь — это не было «настоящим пением», таким же звучным и гибким, как у Роя Орбисона или Элвиса Пресли, когда он исполнял гимны. Голос Леннона утратил чистоту и интонационную прелесть — вероятно, потому, что он сознательно пытался копировать классических рок–музыкантов в период ломки голоса или сразу же после него. Подобно тому, как изысканный тенор Джина Питни превратился в похожий на звуки электрической дрели вой — правда, не лишенный странной привлекательности, — так и неровный дискант Джона был навсегда испорчен невнятным произношением Пресли, крикливыми интонациями Джерри Ли Льюиса, а также истеричной манерой Литтл Ричарда и Джина Винсента.

Голос Джона становился все более зажатым по мере того, как на его лице сквозь слой маскирующего лосьона проступали юношеские прыщи. Без усилителя он был почти беспомощен, но если очень старался, то каждый издаваемый им звук был подобен мазку на картине. Он откидывался назад, пока микрофон не оказывался на расстоянии вытянутой руки, и даже самая тихая вибрация протяжной ноты могла быть усилена до мощного рева.