Джон Локк

Локк допускает бессмертие души, но, как отмечает Д. Иолтон, по мнению «Стиллингфлита и других теологов того периода, бессмертие души не может быть принято и доказано до того, как сперва не будет установлена нематериальность души. Читатели Локка не могли понять его утверждения, что нематериальность души не имеет отношения к доктрине бессмертия души», поскольку это был открытый «вызов христианской догме» (69, стр. 152–153). В полемике со Стиллингфлитом Локк не только пишет о том, «что в нас, возможно, мыслит материальная субстанция» (6, т. II, стр. 338), но и развивает с позиций этого допущения концепцию единой материальной субстанции, обладающей различными модификациями (и в том числе выражающей свойство мышления): «…так как общая идея субстанции везде одинакова, то, если ей сообщить модификацию мышления, или способность мышления, она превращается в духовную субстанцию. При этом мы не принимаем во внимание других, присущих ей модификаций, будь то модификация плотности или нет. С другой стороны, субстанция, которой присуща модификация плотности, есть материя, все равно, обладает ли она модификацией мышления или нет» (6, т. II, стр. 339).

Ситуация поиска, выбора и предпочтений, которая была характерна для позиции Локка в вопросе об отношении материи и сознания, давала, конечно, определенные шансы также сторонникам теологической и картезианской концепций нематериальности сознания. Но как последователям материализма, так и его противникам приходилось всерьез задумываться над одним из ключевых тезисов Локка: мы не знаем сейчас (и, возможно, никогда не узнаем), как мыслит материя (или нематериальная субстанция) и мыслит ли она. Это был прежде всего вызов теологии и схоластической, а также картезианской метафизике: научное знание и только научное знание могло бы достоверно решить этот ключевой вопрос миросозерцания. Старую и новую метафизику с их догматизмом и априоризмом такая постановка вопроса лишала привычной (авторитарной и научно не обоснованной) почвы. Локк наносит удары по теологии и картезианскому дуализму с позиций скептицизма: вы, я и вообще никто сейчас не знает достоверно, как и что в нас мыслит. Как же можно настаивать на наличии в нас нематериальной субстанции? Однако Локк оставлял открытым вопрос относительно того, присуще ли мышление самой материи или придано ей богом.

Его колебания в отношении возможности научного решения рассматриваемого вопроса очевидны так же, как то, что он в значительной мере склонялся в пользу материалистического его решения.

Но именно колебания Локка, а зачастую и прямые заявления о непознаваемости природы субстанции послужили основанием для выводов некоторых английских неопозитивистов о том, что локковский «Опыт» — работа не «метафизическая» в позитивистском смысле этого слова, а аналитическая. Для неопозитивистов «метафизика» — синоним всякой, в том числе и материалистической, философской теории о мире в целом, его законах, о способе решения основного вопроса философии. Объявляя такие претензии философии беспочвенными, а проблемы философии «псевдопроблемами», неопозитивизм сводит функции философии к анализу языка науки или обыденного языка. А. Айер в книге «Логика, истина и язык» писал: «Я думаю, может быть показано, что большинство из тех, в отношении кого предполагают, что они являлись великими философами, были, прежде всего, не метафизиками, а аналитиками. Например, я не вижу, как тот, кто будет принимать оценку, которую мы дадим природе философского анализа, а затем обратится к „Опыту о человеческом разуме“ Локка, сможет отказаться от вывода, что „Опыт“ является существенно аналитической работой» (47, стр. 52). Если согласиться с этой оценкой философии Локка, то пришлось бы признать, что ни проблема отношения материи и сознания, ни аргументы в пользу мышления материи не являются для взглядов Локка существенными. В действительности дело обстоит иначе, что признают некоторые позитивисты. Так, Д. Уорнок, представитель лингвистического позитивизма, наиболее модного ныне в Англии философского течения, обвиняет Локка в том, что подлинный анализ философских проблем, который якобы должен состоять только в описании форм обыденной языковой практики, он подменяет неоправданным-де введением терминов языка науки («корпускулы», «частицы», «атомы») (см. 67, стр. 242). Попытка приспособить взгляды Локка к позитивизму или отвергнуть его материализм с позиций того же позитивизма — явление обычное в современной буржуазной философии. Наиболее явственно это обнаруживается при оценке локковской теории познания, к рассмотрению которой мы и переходим.

Глава IV. Сенсуализм Локка: происхождение знаний из ощущений и рефлексии