Джон Лоу. Игрок в тени короны

К игре не относились в то время так враждебно, как теперь[34]. Светские правила поощряли даже это занятие, и едва ли было упрёком сказать про кого-нибудь, что он игрок. В Париже игра шла в больших размерах, чем в какой-либо другой европейской столице. Государи и знать усердно предавались этому опасному препровождению времени. Даже сам великий монарх, судья всего приличного, любил смотреть, как его придворные делали большие ставки в азартные игры. Во время своего пребывания в Париже Лоу играл в фаро, бывшее новинкой в этом городе, в доме госпожи Дюкло, знаменитой в то время комической актрисы, и по временам занимал место банкомёта. Благодаря привлекательности хозяйки, залы госпожи Дюкло были целую ночь переполнены лицами высокого общественного положения, а также самыми выдающимися членами различных академий, — остряками, поэтами, философами, людьми науки. Среди этого блестящего общества, к которому он сумел присоединиться, Лоу выдавался своим изяществом обращения, хорошим воспитанием и ровностью нрава. Какой бы спор ни возникал — а споры неизбежны в игре — Джон никогда не терял самообладания, никогда не горячился. Кроме Дюкло, он посещал и другие дома, где происходила игра. Его часто можно было видеть у Пуассонов, на улице Дофина, и в отеле Жевр на улице Пули. В этих двух последних местах игра была очень крупная, и наш искатель приключений брал с собой пару больших кошельков, содержавших сто тысяч ливров золотом. Сверх того, чтобы облегчить себе действия за зелёным полем, он выкладывал большие золотые марки, каждая ценой в восемнадцать луидоров. Хотя нельзя было заметить ничего предосудительного в игре Джона, однако, вследствие его постоянных выигрышей, находились люди, которые, досадуя на него за свой проигрыш, делали доносы д’Аржансону, главному начальнику полиции. Это был строгий и решительный человек — он приказал Лоу покинуть Париж в двадцать четыре часа под предлогом, что шотландец слишком хорошо умел играть в те игры, которые сам ввёл в столице. Джону оставалось только повиноваться. Но перед своим отъездом он добился свидания с Орлеаном, который выразил глубокое сожаление по поводу того, что не мог помочь ему, так как приказ д’Аржансона был утверждён королём. Герцог уверял, что не верит ни слову из того, что говорили против него, и прибавил, что Лоу может всегда рассчитывать на его покровительство и благорасположение.

— Ещё раз советую вам, подождите! — сказал в заключение герцог. — Скоро наступить хорошее для нас обоих время. До свидания!

Сев на корабль в Гавре[35], Лоу отплыл в Геную[36], а приехав туда, снял дворец на Новой улице. Богатые генуэзцы скоро поняли, что за искусный игрок находится между ними, но они не расставались с деньгами так равнодушно, как парижане, отказываясь играть с тем, кто, по их мнению, должен был быть колдуном или плутом. Хотя Лоу и пользовался здесь большим влиянием, но не мог набить своих карманов и потому был принуждён покинуть город Андреа Дориа и направиться в Рим. Здесь он очень приятно провёл зиму. При открытии собрания Ридотто, которое происходило в начале карнавала, он прибавил значительную сумму к своим капиталам, хотя продолжал жить расточительно, как всегда. После Пасхи Лоу поехал во Флоренцию. Здесь он близко сошёлся с принцем Конти, принцем Вандомом и великим приором[37] Франции. Этот приор был развратником, вечно нуждался и был в немилости при своём дворе. Он скрепил свою дружбу с Джоном тем, что занял у него 10 000 экю, которые тот выиграл прошлой ночью у маркиза Строцци. Могу добавить, что долг этот никогда не был уплачен.

Венеция была последним местом, где Лоу выказал своё искусство в игре. Собрания, которые он устраивал в своём дворце на Большом Канале, принесли ему такую же прибыль, какую он получил в Генуе и Риме. В это время его состояние, нажитое игрой и всевозможными удачными сделками, превышало 100 000 фунтов. Ввиду возможных сомнений, позволим себе решительно заявить, что подозрения насчёт некрасивой игры, которая постоянно приписывалась мистеру Лоу, были совершенно неосновательны. Он обязан был своим успехом, как мы уже показали, всецело искусству, правильному расчёту и полному хладнокровию. Герцог Сен-Симон[38], который хорошо узнал шотландца за последнее время и не был склонен судить о нём слишком снисходительно, решительно освобождает его от этих упрёков. В своей проницательной и точной оценке нашего искателя приключений он говорит: «Лоу был человеком системы, сравнения, и так искусен в игре, что без малейшего плутовства мог выиграть в карты огромные суммы, и хоть это может показаться невероятным, — только благодаря расчёту».

Почти восьмидесятилетний старик, Людовик XIV, который, как справедливо говорили тогда, зажился на пятнадцать лет лишних, и всё ещё тянул. Джону надоело ждать его кончины, он направился в Турин, где был очень любезно принять королём Сардинии, Виктором-Амедеем, которому предложил свой план.