Джон Найтингейл. Истории о потустороннем.

Была ли это горячечная галлюцинация больной девушки, плод ее фантазии или то, что способен увидеть не каждый? Элис вдруг извернулась и схватила меня за руку. Я ощутил идущий от нее холод.

— Доктор, скажите ему, чтобы он ушел. Я очень устала.

Прогоните его. Дождавшись, пока девушка заснет крепким сном, я попросил ее мать, наконец, рассказать мне абсолютно все, чтобы я мог помочь ее дочери. Домой я возвращался в прескверном настроении. Если именно о таком случае мне вчера говорил Сеттон, то я понимаю его растерянность. Кроме того, интуиция буквально кричала мне о том, что миссис Браун что-то скрывает. Вот этого я, как ни старался, понять не мог, ведь все, любая мелочь была способна подтолкнуть меня к разгадке таинственного недуга Элис. Иногда меня посещает мысль, что деятельность врача чем-то неуловимо напоминает работу сыщика. Как профессиональный детектив медик собирает «улики»-симптомы, анализирует их, проводит допрос пациента и его родственников, если это необходимо, и выносит вердикт. Это «расследование» обещало быть непростым, и я уже внутренне готовился к долгой утомительной работе. Я не был ученым, но в университете нас научили проводить самые необходимые исследования. Я, не желая терять времени, прошел в кабинет, где у меня хранился микроскоп и прочее оборудование — своего рода мини-лаборатория. В наш прогрессивный век медицина шагнула далеко вперед, впрочем, и болезни от них не отставали.

Очень скоро я понял с удивлением, что анализы Элис в норме, лишь в крови серьезно понижен уровень гемоглобина. Я прошелся по комнате, собираясь с мыслями. Взгляд мой против воли упал на газету, щедро подаренную мне Чарльзом Сеттоном. На первой полосе ужасающе огромные буквы, словно издеваясь, подсказывали мне самую невероятную версию.

— «Вампир в Лондоне» — прочитал я вслух. И усмехнулся, довольно нервно, поражаясь ушлости газетчиков. Пронюхали про новое заболевание и успели раздуть из нее мистическую сенсацию.

Но внутри уже что-то дрожало в предвкушении, и я с ужасом понял, что почти жажду, чтобы газетчики не ошиблись. Нет! Это уже похоже на бред сумасшедшего. Элис больна, она не вампир, я сам осматривал ее. И на этом точка. Обедать я отправился в знакомый паб, где кроме разных сортов пива подавали еще и чудесную курочку по-французски.

— Приятного аппетита, Джон. Я поднял глаза от тарелки и увидел Чарльза.

— Чарли? Как ты здесь оказался? Соглашусь, вопрос был несколько нетактичным, но я не ожидал снова так скоро встретиться с ним. Мой университетский друг присел напротив, сложив руки в замок под подбородком, отчего его голос стал звучать невнятно:

— Ты подумал над моей просьбой?

— Более того, я уже приступил к ее осуществлению. И я поведал Чарльзу о визите миссис Браун и моей утренней поездке к Элис.

— Что ты намерен делать дальше? Мне непросто было ответить на этот вопрос, и Чарльз, похоже, это понял.

— Друг мой, какое бы решение ты не принял, я на твоей стороне.

Ты можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку.

— Благодарю. Мы немного посидели в молчании.

— На какой день, начиная с обнаружения первых симптомов, умер твой пациент?

— Дай-ка подумать. Где-то спустя неделю, плюс-минус пара дней.

А что?

— Прошло уже пять дней.

— Ты же не думаешь, что Элис Браун тоже покончит собой?

— Чарльз, она не в себе. Бредит, видит тени, постоянно твердит о каком-то волшебном шаре.

— Все обойдется.

— Я бы не был так уверен. Вечером я, как и обещал, заглянул в дом Браунов, навестить свою новую пациентку. Амалия проводила меня в спальню.

— Добрый вечер, доктор. Я с изумлением отметил, что Элис не только заговорила со мной, но и что она сидела на постели и читала книгу. О вчерашней слабости и приступах безумия ничего не говорило. Осмотр тоже не дал никаких результатов.

— Если бы не видел ее утром, сказал бы, что она идет на поправку. Но так быстро… Миссис Браун не разделяла моего скептицизма:

— Но это же замечательно! Доктор, я Вам так благодарна за Вашу помощь.

— Но я ничего не сделал! Убедить в чем-то обрадованную женщину не было возможности, к тому же я и сам не понимал, что конкретно меня смущает.

Попрощавшись с хозяйкой, я вышел на улицу. Сумерки совсем недавно опустились на город, и я не смог отказать себе в удовольствии пройтись пешком хотя бы часть пути. Свет газовых фонарей освещал дорогу, заставляя снег искриться и сиять как рождественские игрушки, которыми мы с сестрой в детстве так любили украшать ёлку. Но я не успел уйти достаточно далеко, мне послышался крик. Через пару секунд он повторился. Несомненно, кричала женщина. Я поспешил назад и очень скоро понял, что звук шел из дома миссис Браун. На стук никто не отзывался, я уже решил было выломать дверь, как она отворилась. На пороге стояла Амалия. Она прижимала к руке полотенце, но это не помешало мне разглядеть кровь под ним. Не слушая протестов, я заставил ее показать рану. И ужаснулся. Это были следы зубов. Зубов человеческих. Мне даже представить сложно, до какой ярости нужно довести человека, чтобы он совершил такое. Миссис Браун заплакала, отчего смысл ее слов дошел до меня не сразу: