Джон, Пол, Джордж, Ринго и я (Реальная история ‘Битлз’)

Вернувшись в ‘Уорвик’, я закатил ночью праздничную вечеринку в своём номере. Первоначальной идеей было сделать так, чтобы участники путешествующей с нами компании из средств массовой информации узнали друг друга – и нас! – но она превратилась в событие ‘пришёл-один-придут-все’, которое посетили битлы, люди из прессы и несколько неожиданных гостей, включая ‘Супримс’ и Дела Шэннона. Брайан Эпстайн скользил по номеру, пожимая всем руки и по прежнему излучая гордость и радость, которые он демонстрировал, наблюдая за ребятами в действии на ‘Шее’. Ребята были в прекрасной расположении духа, постоянно переходили с места на место, откалывали шутки и приветствовали репортёров и людей с радио, которых они узнали в турне 1964 года.

Ребята не могли поверить в то, что у них есть свободный день после ‘Шея’. Фактически, это было то, что американцы называют день ‘дождевого талона’ для стадиона ‘Шей’ – если бы погода была плохой, то концерт отложили бы на 24 часа. После этого мы отправились на нашем чартерном самолёте ‘Локхид-электра’ в оставшуюся часть турне, начав с полёта в Канаду на пару выступлений в ‘Мэйпл-Лиф-Гарденс’ в Торонто. Самолёт нёс в себе не только битлов и наш непосредственный круг помощников, но также и разогревающий состав шоу и всех остальных – от сценической команды до торговцев сувенирными брошюрами. Другие артисты и путешествующая компания из средств массовой информации выражали удивление, что битлы не спрятались в салоне высшего класса. Они даже не заняли себе мест. Вместо этого, все четверо бродили туда и обратно по проходу, много болтая со всеми и присаживаясь на случайные места, что произвело большое впечатление на американцев. Британскую прессу представляли Дон Шорт из ‘Дэйли миррор’ и Крис Хатчинс из ‘Нового музыкального экспресса’. Из американского контингента у нас были Мэрилин Дёрфлер, представляющая гигантскую сеть газет ‘Хёрст’, и разнообразный набор людей с радио во главе с Ларри Кейном – руководителем отдела новостей У-Эф-Ю-Эн в Майами, который делал свои отчёты о турне для 45 радиостанций от одного побережья до другого в 1964 году. На некоторых этапах турне в эту мешанину входили Пол Дрю из Атланты и Джим Стэгг из Чикаго. С ди-джеями и журналистами мы сошлись на одном основном правиле – никаких интервью в самолёте. По мере того, как турне продвигалось, и некоторые битлы подружились с разными репортёрами, это ограничение по взаимному согласию приостанавливалось для случавшихся время от времени интервью. Битлы никогда не жаловались мне, что их доступностью злоупотребляют. Когда ребята не общались с остальными нами в главном салоне самолёта, они были в небольшой отгороженной шторой зоне в задней части, где они затевали элитную маленькую карточную школу, в которой на регулярной основе на протяжении всего турне принимали участие Нил, Мэл и несколько журналистов. Всякий раз, когда я совался туда, чтобы поглядеть, как проходит игра, казалось, что выигрывает Пол, сжимавший пачку долларовых банкнот и ухмылявшийся во весь рот. После Торонто была Атланта, где превосходная звуковая система (по меркам шестидесятых) на недавно построенном бейсбольном стадионе превзошла систему на ‘Шей’, и – в первый и единственный раз в турне-65 – я, помнится, был способен расслышать голоса и инструменты ясно усиленные и хорошо сбалансированные. Меня тогда интересовало, почему одно место может устроить всё это правильно, тогда как большинство других делала всё не так. Я пришёл к заключению, что звуковая система занимала низкое место среди приоритетов обычного организатора концертов, ведь считалось, что крики публики заглушат всё, что бы ни предложили громкоговорители. Я также заметил, что в Атланте и в паре-тройке других мест, где были неплохие звуковые системы, битлы давали более совершенные в музыкальном отношении выступления. Если организатору было не всё равно, то ребятам тоже оказывалось не всё равно.