Джон Р. Р. Толкиен. Биография

«Эта книга — как гром среди ясного неба. Сказать, что героическая романтика во всём своём великолепии и беззастенчивом витийстве внезапно вернулась с нею в наш век с его почти патологическим неприятием романтизма, — значит ничего не сказать. <…> Книги, являющей столь же яркий образец того, что автор её называет ‘сотворчеством’, не найдётся, пожалуй, во всей мировой литературе. Прямые обязательства (об обязательствах более тонкого характера речь не идёт) перед реальным миром, которые вынужден чтить всякий писатель, здесь сознательно сведены к минимуму. Не довольствуясь сотворением сюжета как такового, автор до дерзости щедро созидает для его развития целый мир со своей теологией и мифологией, географией, историей и палеографией, языками и расами, — мир, полный удивительных существ, которым несть числа… Чего стоят одни только имена, то воскрешающие в памяти тихие сельские уголки (Майкл-Делвинг, Южный Фартинг), то царственно великолепные (Боромир, Фарамир, Элендил), то мерзкие, как Смеагол, он же Голлум, то опаляющие грозным дыханием зла — «Барад-Дур», «Горгорот»; в самых же прекрасных — «Лотлориен», «Гилтониэль», «Галадриэль», — воплотилась та возвышенная, пронзительная эльфийская красота, передать которую в прозе с такой ясностью не удавалось ещё никому <…> красота эта пронзает мечом и обжигает холодным железом; книга эта разбивает сердце»[130].

Это — одна из первых рецензий на «Властелина колец», и написал её не кто иной, как старый друг Толкиена, всё тот же К.С. Льюис, который в частных беседах позволял себе ещё более щедрые похвалы, утверждая, например, что во «Властелине колец» лишних слов ровно столько же, сколько в Библии, — то есть ни одного.

И вскоре рецензии посыпались одна за другой. Льюис не остался в одиночестве: шедевром книгу Толкиена сочли и многие другие критики. Обозреватель из «Манчестер гардиан» объявил Толкиена «одним из тех прирождённых рассказчиков, которые умеют заставить своих читателей спрашивать ‘а дальше?’ с таким же наивным любопытством, как спрашивают малые дети»[131]. А Говард Спринг, обозреватель журнала «Сельская жизнь», восторженно восклицал: «Это — произведение искусства! <…> Воплощённая фантазия, воображение, изобретательность… Это притча с глубоким смыслом, повествующая о вечной борьбе человека со злом»[132]. Положительный отзыв А.Э. Черримена появился на страницах «Трут»: «Это удивительное произведение. Это вклад не только в мировую литературу, но и в мировую историю»[133]. А обозреватель «Оксфорд таймс» дальновидно заметил: «Человек строгий и практичный не найдёт времени на эту книгу. Но людей, чьё воображение готово вспыхнуть от малейшей искры, она захватит полностью. Они с готовностью станут участниками этого похода, столь богатого событиями, и будут сожалеть лишь о том, что впереди их ожидает всего два тома»[134].

К числу поклонников Толкиена примкнул и Бернард Левин из «Трут», который счёл «Властелина колец» «одним из самых выдающихся произведений нашего времени, а быть может, и всех времён. Какое утешение в наши беспокойные дни ещё раз увериться в том, что кроткие наследуют землю!»[135].