Джон Рид

«…По какой-то странной причине никакого ответа не приходит, хотя теперь прошло 10 дней с тех пор, как я обратился за разрешением».

Приписка от 31 мая:

«Все еще ни слова из Эстонии».

Приписка от 2 июня:

«Все еще ни полслова. Это ужасно — ожидать так день за днем, да еще спустя три месяца. Не могу ни читать, ни заниматься чем-нибудь…»

И в тот же день, в восемь часов вечера, наконец, радостное:

«Сию минуту пришла весть! Я отправляюсь в Ревель субботним кораблем из Гельсингфорса, или, м. б., я буду должен подождать до вторника. Во всяком случае, я еду! Это последнее письмо моей любимой из этого места! Жди вестей от меня, дорогая!

Твой любящий Джек».

4 июня Рид получил из эстонского консульства желанное удостоверение, дающее право на проезд. 5 июня на пароходе «Виола» он отплыл в Ревель.

Худой, осунувшийся, с отеками под глазами, он медленно поднялся по трапу — и не поверил своим ушам: на палубе гремела революционная песня «Красное знамя»! А через минуту Рид очутился в крепких объятиях веселых смуглолицых людей. Своих! Это были итальянские рабочие, следующие в Россию на II конгресс Коминтерна.

В конце июня Джон Рид уже был в красном Петрограде, солнечном, радостном, оживленном, готовом встретить братьев-коммунистов из многих стран мира. Каждый день прибывали делегаты. Но некоторым так и не удалось прибыть в Республику Советов — одних арестовали в пути, других убили. Один член ИРМ, с которым подружился Рид, переплыл «зайцем» Тихий океан, а потом прошел пятьсот миль по пустыням Маньчжурии, чтобы попасть на конгресс!

Рид очень плохо чувствовал себя все это время, хотя и был счастлив. Сохранился его портрет тех дней, сделанный знаменитым петроградским художником Бродским. На нем изображен тяжело больной человек, от того Рида, каким он был еще полгода назад, только глаза: глубокие, широко раскрытые, спокойные.

Быть может, по контрасту с тяжелой зимой и тюрьмой, но никогда еще Рид так остро не ощущал, как прекрасна жизнь в стране будущего.

Он пишет в «Либерейтор» радостную статью «Советская Россия сегодня». Это статья о весеннем пробуждении, об улицах в цветах, о рабочих спектаклях, о том, что снова дымят заводские трубы. И о детях.

«Это прежде всего — страна для детей. В каждом городе, в каждой деревне у детей имеется своя общественная столовая, где они получают питание в бóльшем количестве и лучше, чем взрослые. Только Красная Армия питается так же хорошо. Их бесплатно одевают, для них строят школы и создают детские колонии в особняках бывших помещиков, рассеянных по всей территории России, для них спектакли и концерты, огромные помещения великолепных государственных театров, набитые детворой от оркестра до галерки. К их услугам бывшие помещичьи усадьбы. Сотни тысяч детей проводят там посменно лето. Улицы полны счастливой детворой».

У Рида было много забот — подготовка к конгрессу занимала все его время. О здоровье ему просто некогда было думать. Захваченный всеобщим энтузиазмом, он не замечал того, что заметил зоркий глаз Бродского…

23 июня он написал Луизе: «Мы не должны быть врозь следующую зиму. Здесь сейчас замечательно. Ожидаются великие события. Я не могу сейчас говорить больше, кроме того, что люблю тебя».

19 июля 1920 года во Дворце Урицкого торжественно открылся II конгресс Коминтерна. Сотни тысяч питерских рабочих под красными знаменами залили улицы города — колыбели революции.

Оркестры гремели «Интернационал». На Стрелке Васильевского острова, у подножия бывшей Фондовой биржи для делегатов конгресса был устроен грандиозный спектакль под девизом «К мировой коммуне!». Четыре тысячи рабочих и красноармейцев воскресили под петроградским небом незабываемые события Парижской коммуны и штурма Зимнего. Был даже повторен исторический выстрел «Авроры».

— Ты должен написать об этом статью, — сказал Риду Луи Фрейна, тоже делегат конгресса.

— Статью? Я напишу об этом книгу! — ответил Рид, потрясенный до глубины души.

Конгресс продолжался больше двух недель. Вначале в Петрограде, затем в Москве, в Кремле.

Джона Рида, представителя американского коммунистического движения, делегаты избрали в состав сразу трех комиссий конгресса: по национальному и колониальному вопросам, по профессиональному движению, по редактированию переводов резолюций.

На конгрессе присутствовали представители обеих компартий США. И именно Джон Рид сделал первый шаг к объединению американских коммунистов. По предложению Рида, единодушно одобренному его соотечественниками, уже на третьем заседании в президиум поступило следующее заявление, встреченное аплодисментами всего зала:

«В соответствии с постановлением Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала, а также с потребностями самого американского коммунистического движения необходимо объединить обе коммунистические партии. Вследствие этого мы приветствуем образование объединенной Коммунистической партии, составленной из Коммунистической рабочей партии (Communist Labor Party) и из значительной части Коммунистической партии (Communist Party). Но это объединение не полное.