Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ

Много лет прошло, прежде чем я разыскал сокровища испанца. В свое время ты услышишь об этом в подробностях, когда я начну описывать твою измену. Сейчас для меня важнее рассказать о Мэри и Евангелине, в чьей судьбе я принял участие, и немного — о Соломоне, с которым ты меня объегорил. Еще я должен написать о Кровавом Билле, Пью и Бонсе, о капитане и Бене Ганне и, конечно, о юном Эдварде, так вовремя принесшем на мой корабль свою Библию. Да, и о шифрах-загадках я должен упомянуть. Все нужно учесть, ничего не забыть, потому что в этом деле подсчет важен, как никогда.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. МЭРИ

Каждого ребенка при рождении надобно снабжать кинжалом и флягой, первейшими в жизни вещами. Маллету, видимо, вручили сухарь и биту. Сухарь он скорее всего выбросил, а битой колошматил себя по голове.

— Ты там еще живой? — окликнул я его. Из-за двери не донеслось ни слова с тех пор, как я рассказал ему о «Сан-Кристобале», пока твой олух жевал присланный тобой обед. — Не идет ли у тебя пена изо рта? Не распух ли живот?

— Я все доел. И вылизал тарелку, — отозвался Маллет. На последнем слоге его голос утих, как будто он раздумывал — не было ли в мясном пироге мышьяка. Может, парень к яду пристрастился?

— Тогда передай своему капитану, что яд у него первосортный, — сказал я. — Кстати, имей в виду: он может быть замедленного действия.

— Хорошо, сэр, — произнес он тоном плоским, словно палуба, и унылым, как если бы я сказал, что завтра не взойдет солнце. — Передам.

Все загадки важны, поскольку они ведут к величайшему из сокровищ, однако от каждой в отдельности толку не много. В этом они похожи на карту: имея полкомпаса и одну широту без долготы, далеко не уплывешь. И все же одна из загадок важнее других, поскольку являет собой числовой шифр и заковыристее остальных, однако я все же сумел перевести ее на родной язык. Ты решил ее вообще пропустить, хотя и пытался разгадать остальные — как попало, не сообразив, что все шифры нужно было разгадывать в определенном порядке. Числовой шифр дает местоположение клада. Ты был там, приятель, и помнишь это место, но решения никогда не знал. Если тебе любопытно, почему мне понадобилось его открыть, отвечу: не хочу оставлять недомолвок. К тому же мне приятно сознавать, что, даже зная ответ, ты не сумеешь раскрыть смысл этих цифр и букв.

Ты считаешь, что тебе это уже не понадобится, но как знать, вдруг я воспользовался тем же шифром и записал, куда перепрятал сокровища? Теперь у тебя будет шанс проверить мои слова.

Один из шифров, как ты знаешь, привел меня к некоему надгробию. На нем были выбиты числа, причем твердой рукой, словно могильщика ничто не торопило, когда он заканчивал работу.

1-1-4-4-5-7-9-12-14-14-15-18-18-19-19

Я записал числа и потом переписывал и перечитывал их бессчетное множество раз. Я дробил и переставлял их, складывал и делил — как тучных и тощих коров, сравнивал с «1303», и все без толку. А потом выдался вечер, когда я сидел на палубе с женщиной из Каролины и на меня снизошло откровение. С тех пор этот шифр перестал быть для меня тайной.

Как только сбегу с этого корабля, отправлюсь прямиком в Каролину, где живет та, с которой я хотел бы повидаться прежде, чем снова уйти в море. У нее волосы цвета воронова крыла, недурное приданое, родословная и скромные притязания. Если окажешься в тех краях до того, как я расправлюсь с тобой, навести ее, окажи милость. А если мне случится убить тебя раньше, я сам туда доберусь и ее разыщу.

У моей Мэри глаза голубые, как ты помнишь, а кожа бела, как китовый ус. Она худышка, но одного глотка рома хватило, чтобы унять ее дрожь — тогда, на корабле. Даже в качку ее было непросто сбить с курса, и пошатнулась она лишь однажды, после того глотка.

Однажды ты отозвался о ней весьма красноречиво, но сейчас эта беседа тебе не по вкусу. Стоило мне заикнуться о ней Маллету, как он тут же сбежал. Сослался на твой приказ уходить, как только я назову ее имя. Что ж, отлично. В таком случае я сдобрю воспоминания подсказками для разгадки числового кода. Как видишь, тебе придется прочесть о моей Мэри.