Джонатан без поводка

Он поймал взгляд Сисси. А может, собаки просто не любят Нью-Йорк и то, что все повернуты на брендах, деньгах и лоске? Но Джонатану казалось, что и собакам, и кошкам, и белкам, и людям – всем здесь живется довольно хорошо. Все гуляют по улицам, хорошо питаются, и вообще все отлично. Разве нет? Его собственная жизнь формально выглядела вполне благополучно. Совсем недавно он закончил художественную школу, а уже работает младшим копирайтером в хорошем агентстве. У него своя квартира и девушка модельной внешности по имени Джули Корморан. Да эти собаки должны им восхищаться!

– Пошли, – прокричал он.

Сисси послушно увязалась за ним, а Данте устроил целую церемонию прощания с рыжим комочком и только после этого соизволил повернуться и вразвалку пойти за своим законным опекуном. Джонатан нагнулся, чтобы застегнуть поводок Сисси, и увидел, что спаниель смотрит на него с выражением глубочайшей симпатии. Данте тем временем поднял заднюю лапу в направлении ноги Джонатана.

– Эй, ты! – угрожающим тоном произнес Джонатан, и через мгновение все трое направились домой, в квартиру на пятом этаже.

За полквартала до дома небеса снова разверзлись, и вся процессия прибыла в квартиру, вымокнув до нитки.

2

Приехав в Нью-Йорк, первые полтора месяца Джонатан спал на диване у своего лучшего друга.

– Ты что, шутишь? – сказал Макс, бросив пару похожих на чистые простыней на голубой диван. – Я тебе не прощу, если ты остановишься в «Four Seasons».

– Я заплачу тебе, когда найду работу.

– Not necessario amigo. Mi casa es tu casa.[1]

– Muchas castanets, pal.[2]

Макс жил в Бруклине, в районе Bed Stuy, в двухкомнатной квартире, вместе с очередной своей красавицей-подружкой. Джонатан не имел ничего против дивана, к тому же он был вполне удобный. А Макс, прекрасно знавший каждый бар от Гарлема до Канарси, был идеальным гидом по Нью-Йорку для новичка. А еще он решил во что бы то ни стало устроить Джонатана на работу в рекламное агентство «Комрейд», где работал сам.

– Завтра собеседование в десять тридцать. Я обо всем договорился с Эдом. Я внедрился к нему в подсознание, повторяя твое имя всегда, когда он был в зоне слышимости. Так что он уже должен ощущать, что твое трудоустройство – это воля Бога.

– Ты правда думаешь, что он согласится меня взять? Разве я не должен что-нибудь уметь?

– Да нет, – отмахнулся Макс, переворачивая на сковородке кусочек тоста. – Высшего художественного образования хватит за глаза. Самое главное – убедить его, что ты гений, но не того типа, который рушит все вокруг себя. Мы же делаем очевиднейшие вещи, просто вуалируем их всякими маркетинговыми штучками, чтобы они казались сложнее, чем есть.

Прошедшие несколько недель Джонатан занимался рассылкой резюме, ходил на собеседования на несуществующие должности и соглашался быть стажером в новых интернет-проектах, уникальное торговое предложение которых заключалось в отсутствии зарплаты. Так что немного актерской игры уж точно было ему под силу.

На следующее утро он надел свою лучшую рубашку, самые новые из имеющихся джинсов, спустился с Максом в метро и отправился в Трайбеку.

Собеседование долго не продлилось.

– Привет, Джонни! – приветствовал его Эд настолько дружелюбно, что даже обнял, чем напомнил своего брата Бена, с которым он и Макс дружили в школе. – Рад тебя видеть. Макс говорит, ты можешь стать украшением компании. Это так?

Не успев переключиться в режим собеседования с этапа обмена любезностями, Джонатан был застигнут врасплох.

– Ну… – начал он, с беспокойством оглядывая по крайней мере двадцать сотрудников, которые, в условиях открытого пространства, слушали каждое его слово.

Он наклонился к Эду и прошептал:

– Что, прямо здесь?

– Ага. Устроим спектакль прямо тут, – отрезал Эд.

Макс стоял за спиной своего босса, качая головой и гримасничая.

Джонатан прокашлялся и начал:

– Ну, ммм, у меня хорошо получается решать проблемы, я прекрасно работаю в команде…

Тут он понял, что потерял внимание Эда, да и Макс провел указательным пальцем поперек горла.

«Ладно», – подумал он. Опустив голос на половину октавы, он начал заново:

– Я беру проблему за горло и начинаю ее душить. Потом я беру ее за брюхо, запускаю руку внутрь и выпускаю ей кишки.

Эта риторика вроде бы вернула стремительно ускользавшее внимание Эда, хотя на самом деле такой язык Джонатану был совсем не свойствен. Так говорил парень из Кентукки, с которым он жил в общежитии на первом курсе. Тот был из семьи охотников на оленей и выражался исключительно в терминах убийства.

Эд закивал.

– Я уверен, что смогу многому научиться у тебя, Эд. Ты всегда был примером для меня.

Эду было двадцать семь, на четыре года старше Джонатана и Макса. Ни тот, ни другой не испытывали к Эду ни малейшей симпатии и ни при каких обстоятельствах не собирались брать с него пример.

– Я не стремлюсь к славе в свете софитов или баснословным деньгам, – с твердостью в голосе заявил Джонатан. – Меня заводит возможность распрямить бренду плечи, вскрыть ему грудь и посмотреть, какое у него сердце.