Джонатан без поводка

На углу он увидел молодую девушку, игравшую на музыкальном инструменте, в котором он распознал скрипку, и остановился послушать. В открытом чехле стояла табличка с надписью: «Зарабатываю на консерваторию».

Джонатан посмотрел на Данте и Сисси, а они, в свою очередь, выжидательно посмотрели на него. В плане способностей к музыке люди, безусловно, превосходили собак, но Джонатан не знал, где на шкале таланта, на одном крае которой была эта девушка, а на другом – моллюски, находится он. Он и собаки были бы где-то посередине и, вероятно, гораздо ближе друг к другу, чем ему хотелось бы надеяться.

Он представил себе, насколько приятнее быть моллюском, а не этой бедной девушкой, вынужденной заниматься сотни тысяч часов, день за днем заучивать мелодии на этой странной конструкции из дерева и натянутых овечьих кишок, чтобы впоследствии развлекать пресыщенную публику, которая чаще всего просто спит. Джонатан засунул руку в карман, вытащил целую горсть мелочи и переложил ее в скрипичный чехол. При наличии выбора мудрее было бы стать моллюском. Она кивнула ему в знак благодарности, и Джонатан с собаками продолжили свой путь в состоянии полной неопределенности относительно своего места в мире.

5

На следующее утро кто-то съел почту. Джонатан всегда оставлял ее на полке у входной двери, но на этот раз там было пусто, и только обрывок счета за квартиру виднелся из-под кресла. Газета осталась нетронутой, но, пролистав ее, Джонатан обнаружил, что спортивный раздел исчез. Когда собаки подбежали поприветствовать его, в уголках рта Данте он заметил кусочки папье-маше. Нетронутым осталось объявление из раздела про породистых животных и реклама виртуального VIP-клуба для городских собак, которая была прислонена к стене так, словно кто-то это сделал намеренно. Над ним хотели подшутить? Джонатан пристально взглянул на Данте, который был глубоко погружен в созерцание вида за окном.

Вздохнув, Джонатан налил себе чашку вчерашнего кофе, добавил молоко и выпил его холодным. По плану была утренняя прогулка, так что сразу после кофе он пристегнул поводки и пролетел пять лестничных пролетов.

Был один из последних холодных зимних дней. Резко похолодало, и люди в основном были одеты недостаточно тепло. Хорошо еще, что не было дождя. На площадке он сел на скамейку, съежился и стал тереть руки, чтобы согреться. Собаки стояли и смотрели на него. Разве это может считаться нормальным поведением? Почему они не носятся, не играют? Понимают ли они, сколько всего ему сегодня предстоит сделать? Чтобы убить время, он достал из кармана блокнот, карандаш и начал делать наброски нового романа в жанре комикса под названием «Нью-йоркский ад». В нем молодой поэт в сопровождении своего духовного проводника, бордер-колли, проходит девять кругов Нью-йоркского ада. Он взглянул на своего Данте, и от его внимания не ускользнуло ни чуть заметное кривление губ, ни его навостренное ухо. Джонатан подумал, что Данте идеально подошел бы на роль проводника по аду для неискушенного туриста, каковым он сам и являлся.

Дома собаки неспешно подошли к своим подстилкам и улеглись. Сисси – тихо вздохнув (так, как это умеют делать спаниели). Данте – медленно покачав головой. Джонатан подумал, читают ли они его мейлы, пока он на работе. А газету, прежде чем съесть?

Перед тем, как оседлать велосипед и поехать на работу, он оставил каждому по кости.

Велосипед был самой дорогой собственностью Джонатана. Рама из ультралегкой высококлассной углеродистой стали, а на руле был компьютер, показывающий скорость и частоту оборота педалей. Джонатан постоянно боялся, что велосипед уведут прямо из-под него. Единственным выходом для него было ездить так быстро, чтобы никто его не смог поймать. И он ни на минуту не выпускал велосипед из виду.

Дорога на работу была бесконечной чередой маневров – срезаний и объездов. Он ощущал себя олимпийским чемпионом по гигантскому слалому, несясь по городу с опущенной головой на высокой скорости, в потоке собственных мыслей. Его целью было никогда не снижать темпа, никогда не останавливаться. И когда наконец он затормозил перед офисом агентства «Комрейд», он чувствовал себя лучом света – таким же ясным и стремительным.

Внутри он понес велосипед наверх, через три лестничных пролета, и пристегнул его к поручню на лестничной клетке, которая просматривалась с его рабочего стола.

– Привет, Джонатан.

– Привет, Шей.

Шей – это правая рука босса, оказывающая ему дополнительные услуги.

Джонатан прошелестел своими углеродными подошвами в мужской туалет – на случай, если кто-то еще не заметил, что в офисе он появился самым последним. В туалете он сменил итальянскую лайкру на джинсы, футболку и шерстяной лимонный кардиган от Brooks Brothers 1960-х годов. Он купил его в винтажном магазине, хотя у его деда наверняка было бесчисленное количество таких свитеров. Его очень раздражало то, что родители вынуждали его покупать их заново в дорогущих секонд-хэнд бутиках по раздутым ценам.

– Встреча в три, – напомнила Шей.