Джонатан Кристофер Моргенштерн (СИ)

В то время, как ты еще не родился, Валентин давал мне зелье, в котором была кровь демона, что привело к тому, что ты при рождении связан со своим отцом. Об этом я узнала перед твоим рождением. Я прекратила пить то, что он мне давал в надежде, что на тебя это не повлияет и ты будешь как и все. Но было уже слишком поздно. В тебе течет кровь демона. Твой отец хотел, чтобы у него был сын настоящим воином, у него это получилась. Но он совершенно забыл о человечности. Помнишь, я говорила, что даже воин способен любить? Запомни эти слова. Я не смогу тебе помочь, но прошу тебя научиться любить, не будь жестоким, как просит тебя отец, будь таким, какой ты есть. Я знаю, что в глубине души ты способен любить. Сейчас у тебя происходит борьба между ангельской и демонической кровью. Всегда считалось, что ангельская сильнее, но демонической крови в тебе много и я боюсь, что она может тобой завладеть. Борись мой мальчик, борись за право быть сумеречным охотником, а не демоном. Я понимаю, что ты не все понял с моих слов, но если ты мне не веришь, спустись в подвал, в котором Валентин проводит опыты, найди блокнот, там все написано. Я прошу тебя лишь об одном, научись любить, и прости меня, я правда не могу тебе помочь.

P.s: Я очень тебя люблю.

С любовью твоя мама»

Как только я дочитал письмо, то пулей помчался вниз. Джослин нигде не было. Выбежав на улицу, я увидел черный силуэт, направляющийся быстро в лес.

- Мама, мама! – кричал я. Но она не слышала, полностью уйдя в темноту ночного леса. – Я люблю тебя, – сказал я тихо. На глазах снова полявились слезы.

Спустившись в подвал, я увидел настоящий ужас. Ужасный, гнилой запах крови. Я убедился, что все что говорила Джослин, было правдой. Он проводил опыты, вызывал демонов… Найдя блокнот, я прочел о себе. Все, что со мной происходило, он записывал. Он был горд мною. И он считал меня своим оружием. Лучшим воином.

Но он сделал меня чудовищем. Я его ненавижу, ненавижу.

Мне стало плохо от увиденного. Я поднялся в свою комнату.

Снова взял в руки письмо.

«Я не скажу о письме, – говорил я про себя. – Я не выдам тебя, мама. Но отца я ненавижу. Он сделал из меня чудовище, и хочет использовать. Ну что же, папа, я стану лучшим воином, но у меня немного другие планы. Я не буду тем, кем ты хочешь, я буду тем, кем я являюсь – Джонатаном Кристофером Моргенштерном».

С этими мыслями я уснул.

Проснувшись рано утром от криков отца, я вышел из комнаты. Спустившись в холл, я увидел отца в кресле. Мой ворон как всегда сидел у меня на плече.

- Что случилось? – лишь спросил я, хотя и знал ответ.

- Твоя мама пропала.

- Что?

- Она сбежала, – ответил он. – Джонатан, ты не видел ее вчера ночью?

- Нет, отец.

- Джонатан собирайся, мы уедем на некоторое время, – сообщил Валентин.

- Куда?

- Скоро увидишь.

Я поднялся в свою комнату и сложил вещи. Письмо спрятал в своих вещах так, чтобы никто не нашел. Спустившись вниз, я услышал снова крик отца.

- Найдите ее, – кричал он, – она не могла просто так испариться.

Сумеречные охотники, служащие моему отцу, ушли.

- Где же ты, Джослин? – тихо говорил Валентин. – Куда делась? Почему ушла?

Такой любящий голос отца я слышал редко. Джослин он действительно любил. Весь месяц он искал ее, но не нашел. Иногда я слышал имя «Люк». Валентин повторял: «Предатель, Люк предатель». «Если найдете его, убейте».

Тем временем мы переехали в другой дом, где я познакомился с мальчиком, очень похожим на меня внешне, но внутренне мы разные. Как-то отец рассказал, что он на день рождение подарил ему тоже сокола. Но он не приручил его, а заставил сокола полюбить его. Поэтому отец свернул соколу голову.

- Ты сын мой, настоящий воин. И я горжусь тобой, – сказал Валентин мне. – Ты сделал так, как я велел. Сокол тебя слушается, он тебе подчиняется. А не любит, – закончил он и неодобрено посмотрел на Джейса — так звали этого мальчика. Он играл на пианино.

Валентин научил его этому. А когда я попросил научить меня, он лишь сказал «Зачем тебе это? Ты воин, храбрый и сильный. Тебе ни к чему учиться играть на пианино»

- Жалкий вид, – сказал я. Но в мыслях я думал об одном: «Разве любить плохо?»

Но отец повторял все чаще одни и те же слова, после того как Джослин сбежала:

- Любовь - это уничтожение, если тебя полюбят, значит уничтожат.

Отец снова ушел, не сказав куда. Он оставил нас одних со словами:

- Когда я вернусь, покажете, как вы владеете оружием.

Мы остались одни. Сначала мы тренировались по одному, а потом вступи в бой.

Закончив тренировки, мы пошли в дом. Джейс снова начал играть на пианино.

- Научи меня, – попросил я.

- Хорошо, – сказал Джейс и освободил место, чтобы я сел.

- Только поклянись ангелом, что Валентину это не скажешь.

Он поклялся и приступил меня обучать игре. На удивление, я быстро научился играть. Когда отец пришел, мне хотелось показать, как я играю, но сдержался, зная, что он это не одобрит.