Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

— Ах, это! — подумал он. — Мне она больше не нужна. Наверняка в лесном домике найдутся книги получше.

Он разжал пальцы, «Откровения» упали на покрытую снегом землю.

Снег пошел сильнее. Флейтист играл. Они поспешили к лесу. Алый ночной колпак сполз королю на глаза, Стрендж его поправил. Тут он неожиданно вспомнил то, что красный цвет защищает от колдовских чар.

— Скорее! Скорее! — кричал король.

Флейтист исполнил серию быстрых рулад, которые взлетали и падали, имитируя звуки ветра. Из ниоткуда подул настоящий ветер и понес их к лесу. Когда ветер опустил Стренджа и короля на землю, они были куда ближе к странным деревьям.

— Замечательно! — вскричал король.

Ночной колпак словно притягивал взгляд чародея.

…Защита от колдовских чар…

Флейтист вызвал еще один порыв ветра, который сорвал колпак с головы короля.

— Не важно! Не важно! — весело крикнул король. — Он обещал мне кучу ночных колпаков, если мы доберемся до его дома.

Однако Стрендж уже выпустил руку короля и ринулся против ветра и снега, чтобы подобрать красный колпак. Он лежал в снегу — яркая алая тряпка посреди мутных белесых и серых теней.

…Защита от колдовских чар…

Он вспомнил, как сказал одному из Уиллисов: чтобы успешно практиковать магию, волшебник должен использовать силу характера. Почему он подумал об этом сейчас?

Наполни мои глаза сиянием луны (подумал он), и оно развеет лживые мороки.

Ослепительный белый лунный диск появился внезапно — нее небе, а где-то еще. Если бы Стренджа принудили сказать, где именно, он ответил бы, что прямо у него в голове. Ощущение было не из приятных. Стрендж видел только лунный лик, белый, как старая кость. Он забыл о короле. Забыл о том, что он — волшебник. Забыл о мистере Норрелле. Забыл свое собственное имя.

Забыл обо всем, кроме луны.

Луна исчезла. Стрендж огляделся и обнаружил, что стоит в снегу неподалеку от темного леса. Между ним и деревьями застыл ослепший король в халате. Должно быть, он еще бежал, когда Стрендж остановился. Однако без спутника король почувствовал себя одиноким и испугался. Он кричал:

— Волшебник! Волшебник! Где вы?

Лес не казался больше Стренджу гостеприимным. Он снова видел его зловещим, чуждым, НЕАНГЛИЙСКИМ. Что до огоньков, так теперь он их едва различал, это были просто проблески света во тьме леса. Обитатели дома явно не могли позволить себе обилия канделябров.

— Волшебник! — снова крикнул король.

— Я здесь, ваше величество.

Уши мои наполни пчелами (подумал он). Пчелы любят правду, они разрушат уловки лжеца.

Низкое жужжание наполнило слух, заглушая музыку флейтиста. Оно походило на язык, и Стренджу казалось, что он вот-вот начнет разбирать слова. Жужжание усиливалось, заполняло голову и грудь, распространялось до кончиков пальцев на руках и ногах Казалось, что даже волосы наэлектризовались, а кожа вибрирует от всепроникающего звука. На какой-то миг Стренджу почудилось, что у него полный рот пчел, что они жужжат и летают под кожей, в кишках и голове.

Жужжание смолкло. Стрендж снова услышал флейту, но теперь она звучала совсем не сладко и не рассказывала про его жизнь.

Наполни мой рот солью, да лжец не соблазнит меня вкусом меда, не удручит вкусом пепла и праха.

Эта часть заклинания не вызвала у него никаких ощущений[84].

Пронзи мне ладонь железом, да не поднимется у меня рука исполнить повеление лжеца.

— А-а-а! Боже! — завопил Стрендж. Острая боль пронзила ладонь левой руки. Когда она исчезла — так же внезапно, как и появилась — у него окончательно пропало желание приближаться к лесу.

Спрячь мое сердце в тайное место, чтобы все мои желания хранились за семью печатями и лжец не сумел добраться до них.

Он увидел Арабеллу такой, какой видел тысячи раз, — нарядно приодетую, в окружении смеющихся и беседующих гостей. Стрендж протянул ей свое сердце. Она взяла его и спокойно положила в карман платья. Никто этого не заметил.

Стрендж применил то же заклинание к королю и на последних словах отдал его сердце Арабелле. Интересно было наблюдать за Действием магии со стороны. Голова короля была забита таким множеством невероятных образов, что внезапное появление в ней луны вряд ли могло поразить беднягу. А вот пчелы его напугали, — он еще долго от них отмахивался.