Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

И впрямь: невысокий темноволосый человек в богатом наряде, опершись на комод, с живым интересом наблюдал за действиями волшебника. Время от времени он вынимал из кармана записную книжку и что-то отмечал.

— Это лорд Байрон, — узнал Стивен.

— Кто он такой?

— Очень порочный джентльмен, сэр. Поэт. Поссорился с женой и соблазнил собственную сестру.

— Неужели? Так может, мне его убить?

— О, пожалуйста, сэр, не надо! Действительно, грехи его чрезвычайно велики и Англию он покинул не по своей воле, однако…

— Мне нет дела до его преступлений против других! Меня волнуют его преступления против меня! Ему здесь не место. Ах, Стивен, Стивен! Ну не принимай же такой ошеломленный вид. Какое тебе дело до того, что будет с одним-единственным порочным англичанином? Послушай, я вот что сделаю: ради любви к тебе я его не убью. Пусть поживет еще — ну, еще лет пять! А уж после этого ему придется расстаться с жизнью![160]

— Спасибо, сэр, — признательно произнес Стивен. — Вы — сама щедрость.

Совершенно неожиданно Стрендж поднял голову и закричал:

— Я знаю, что вы здесь! Можете прятаться, сколько душе угодно, но я все равно вас чувствую!

— С кем вы разговариваете? — поинтересовался Байрон.

Стрендж нахмурился.

— За мной следят. Шпионят!

— Правда? И вы знаете, кто именно?

— Эльф и дворецкий!

— Дворецкий? — со смехом переспросил его светлость. — И впрямь, что ни говори о чертях и гоблинах, дворецкие будут пострашней!

— Что-что? — не понял Стрендж.

Джентльмен с волосами, как пух, беспокойно окинул взглядом комнату.

— Стивен, ты не видишь моей маленькой шкатулки?

— Маленькой шкатулки, сэр?

— Да-да! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Шкатулка с мизинцем моей дорогой леди Поул!

— Нет, сэр, ее нигде не видно. Но зачем вам шкатулка? Ведь вы же победили волшебника.

— А, вот она! — воскликнул джентльмен. — Видишь? Ты положил руку на стол и случайно накрыл ладонью шкатулку.

Стивен убрал руку со стола. Помолчал. Потом медленно произнес:

— Сэр, не прикасайтесь к ней.

Джентльмен ничего не ответил. Он просто снова начал радоваться собственной победе, не забывая при этом обвинять и унижать волшебника.

«Шкатулка больше ему не принадлежит, — взволнованно подумал Стивен. — Он не может ее взять! Теперь это собственность волшебника. Может быть, с ее помощью удастся как-нибудь освободить леди Поул?»

Стивен выжидал, наблюдая, что предпримет волшебник. Спустя полчаса ему пришлось признать, что надежда весьма эфемерна. Стрендж слонялся по комнате, с сумасшедшим видом бормоча какие-то мудреные заклинания. Лорд Байрон поинтересовался, чем тот занимается, но в ответ волшебник пролепетал что-то совершенно дикое и невразумительное (хотя, судя по всему, ответ пришелся его светлости по вкусу). Что до шкатулки, на нее Стрендж так ни разу и не взглянул. Скорее всего, он просто о ней забыл.

58 Генри Вудхоуп наносит визит Декабрь 1816

— Вы совершенно правильно поступили, придя ко мне, мистер Вудхоуп. Я изучил венецианские письма мистера Стренджа самым тщательным образом и, помимо того ужаса, который вы справедливо отмечаете, увидел в них многое, чего обыватель просто-напросто не заметит. Могу без ложной скромности утверждать, что в настоящее время я, наверное, единственный человек в Англии, способный правильно понять то, что вложил в свои слова ваш свояк.

Разговор происходил в сумерках дня за три до Рождества. В библиотеке дома на Ганновер-сквер еще не зажигали ни ламп, ни свечей. Было то странное время дня, когда небо светится разноцветными яркими красками, а улицы сумрачны и темны. Даже стоящая на столе ваза и цветы в ней казались черными.

Мистер Норрелл сидел возле окна, держа в руке письма Стренджа. Ласселлз сидел возле камина, посматривая на Генри Вудхоупа внимательным холодным взглядом.

— Признаюсь, с той минуты, как получил первое из этих писем, я в полной растерянности, — признался Генри Вудхоуп. — Не знал, к кому обратиться за помощью. Честно говоря, магия меня не интересует. В модных разговорах и спорах на эту тему я не участвую. Однако все в один голос утверждают, что вы — величайший волшебник в Англии, вы когда-то учили мистера Стренджа. А потому, сэр, буду крайне признателен за любой совет.

Мистер Норрелл кивнул.

— Не вините мистера Стренджа, — произнес он. — Профессия волшебника опасна. Ни одна другая не чревата в такой мере опасностями тщеславия. И политика, и право в сравнении с ней — детские забавы. Постарайтесь понять, мистер Вудхоуп, что я изо всех сил стремился оградить и направить своего ученика. Однако его гений — тот самый, что так нас восхищает, — уводит в сторону разум. Эти письма ясно показывают, что он забрел куда дальше, чем мог предположить даже я.

— Забрел? Так вы не верите, что моя сестра жива?

— Ни единому слову, сэр, ни единому слову. Все это лишь его собственные несчастные фантазии.

— А! — воскликнул Генри Вудхоуп и тут же замолчал, словно пытаясь взвесить собственные разочарование и облегчение. Наконец он нашел силы заговорить: