Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Происхождение его славы, причем славы весьма сомнительного свойства, не поддавалось объяснению. Винкулюс ничем не отличался от прочих шарлатанов с прилизанной шевелюрой, восседающих за желтой занавеской. Заклинания его не работали, предсказания не хотели сбываться, а мистические экстазы были ложью от начала до конца.

Много лет Винкулюс состоял в особых доверительных отношениях с Духом Реки Темзы. Впадая в транс, Винкулюс задавал Духу вопросы, на которые отвечал голос реки, раздающийся изо рта чародея — голос глубокий, водянистый и завывающий. Зимой 1805 года одна женщина попросила Дух Реки найти ее сбежавшего мужа. В ответ Дух разразился пространной и весьма неожиданной речью, и вокруг будки начала собираться толпа любопытных. Находились такие, кто свято верил в способности инкулюса, хотя некоторые просто смеялись над чародеем и его простодушной клиенткой. Один из шутников (весьма находчивый малый) задумал поджечь башмаки Винкулюса, пока тот завывал голосом Духа. Чародей тут же вышел из транса: с воплем он вскочил на ноги и попытался одновременно сбросить башмаки и потушить огонь. При этом Винкулюс тряс головой, и вдруг толпа, донельзя обрадованная зрелищем, заметила, как у него изо рта что-то выпало. Двое зевак подобрали предмет и принялись рассматривать: предмет оказался маленькой металлической штуковиной, не более дюйма с половиной в длину — своего рода губная гармоника, с помощью которой Винкулюс изображал голос Духа Реки Темзы.

Несмотря на публичное унижение, Винкулюсу удалось сохранить некоторый авторитет и не утратить природного достоинства, которое отличало его от прочих уличных чародеев Лондона. Друзья и почитатели мистера Норрелла без конца убеждали чародея с Ганновер-сквер нанести визит чародею уличному и недоумевали, почему тот неизменно отказывается.

Однажды в конце декабря, когда грозовые тучи рисовали альпийские пейзажи над Лондоном, ветер свирепствовал в небесах, заставляя город то покрываться мглой, то сиять под лучами зимнего солнца, а дождь то и дело барабанил в оконное стекло, мистер Норрелл с удобством расположился перед камином в своей библиотеке. Перед ним стоял чайный столик со всяческими вкусностями, а в руках волшебник держал «Язык птиц» Томаса Ланчестера. Мистер Норрелл не спеша переворачивал страницы, разыскивая любимые места, как вдруг с ужасом услыхал громкий и презрительный голос.

— Чародей! С чего это ты решил, что всех поразил своими деяниями?

Мистер Норрелл поднял голову от книги и с изумлением заметил, что в комнате находится кто-то чужой — человек, совершенно ему незнакомый, худой, оборванный, нахохлившийся, словно ястреб. Лицо незнакомца имело оттенок прокисшего трехдневного молока, волосы напоминали о закопченном углем и золой лондонском небе, а одежду словно вытащили из грязной и затхлой речной воды. Тем не менее, в отличие от мистера Норрелла, грязный с головы до ног пришелец вполне мог служить воплощением расхожего представления о чародее. Держался он с достоинством, а в яростных серых глазах застыло высокомерие.

— Ну, да, еще бы! — продолжил незнакомец, злобно уставившись на мистера Норрелла. — Считаешь себя лучше всех! Так знай же чародей — твой приход был предсказан. Я ждал тебя целых двадцать лет! Где ты прятался до сих пор?

Мистер Норрелл с открытым ртом смотрел на обвинителя. Волшебнику показалось, что незнакомец проник в его душу и вытащил на свет все скрытые мысли. С тех пор, как мистер Норрелл приехал в столицу, он переживал, что уже давно готов был трудиться на благо английской магии, что французов давно можно было посрамить, а магия еще много лет назад могла бы занять подобающее ей высокое положение в обществе. Волшебник проклинал свою медлительность, считая ее предательством по отношению к английской магии. То, что долгие годы тайно его мучило, ныне обратилось в прямой упрек, поэтому разговор с таинственным незнакомцем раздражал мистера Норрелла. Заикаясь, волшебник спросил, кто он такой.

— Я — Винкулюс, чародей с Треднидл-стрит!

— Ах, вот как! — с облегчением вздохнул мистер Норрелл, обрадовавшись, что перед ним хотя бы не призрак, а существо из плоти и крови. — Полагаю, ты явился сюда, чтобы просить милостыню? Напрасно! Я не признаю в тебе собрата-чародея, и ты ничего от меня не получишь! Ни денег. Ни обещаний помощи. Ни рекомендаций. Более того, я намереваюсь…

— Снова не угадал, чародей! Мне от тебя не нужно ничего. Я пришел, чтобы предсказать твою судьбу, ибо я для того рожден.

— Судьбу? Ты предсказатель, что ли? — пренебрежительно переспросил мистер Норрелл. Он привстал с кресла и с силой потянул за шнурок звонка, однако слуга так и не появился. — Мне нечего сказать человеку, который изображает из себя предсказателя! ЛУКАС! Предсказания — отвратительные фокусы, с помощью которых негодяи вроде тебя морочат честных людей! Магия не предназначена для предсказания будущего, а чародей, который утверждает обратное, попросту лжец! Лукас!

Винкулюс огляделся.