Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

В другой раз Стивен получил письмо от мэра и олдерменов Бата. В нем говорилось, что два месяца назад Бат посетил маркиз Уэлсли[31+]. Будучи в городе, маркиз непрерывно хвалил Стивена Блека, его замечательную честность, ум и верность хозяину. На мэра и олдерменов рассказ его светлости произвел такое впечатление, что они решили выбить медаль в честь добродетельного Стивена. Отчеканили пятьсот медалей и, ко всеобщей радости, раздали крупнейшим домовладельцам Бата. Для Стивена оставили один экземпляр и просят его, как только он заглянет в Бат, явиться за наградой и принять участие в великолепном обеде, который устроят в его честь.

Ни одно из этих чудесных событий не порадовало Стивена. Они только подчеркивали всю убогость его существования. Он понимал, что управляющий, пес и мэр с олдерменами действовали не по своей воле: управляющие любят деньги и без серьезной причины с ними не расстаются, собаки не пускаются в странствия, чтобы доставить кому-то документы, а мэры с олдерменами не интересуются чернокожими слугами, которых ни разу не видели. Однако никого из знакомых Стивена не удивляли эти необычайные события. А он уже смотреть не мог на золото и серебро – его комнатка в мансарде дома на Харли-сквер ломилась от ненужных сокровищ.

Почти два года он находился во власти джентльмена с волосами, как пух. Стивен часто просил отпустить его – если не его самого, то хотя бы леди Поул, – но джентльмен и слышать ничего не хотел. Поэтому, собравшись с духом, он решил поведать кому-нибудь об их с леди Поул муках. Он хотел узнать, случалось ли подобное раньше. Быть может, кто-нибудь сумеет им помочь?

Для начала он обратился к лакею Роберту. Стивен предупредил, что сейчас расскажет о своей беде, и Роберт принял участливый вид. Однако едва Стивен заговорил, как с ужасом понял, что говорит решительно о другом. Он обстоятельно, со знанием дела рассуждал о том, как надо ухаживать за горохом и бобами, хотя и не знал об этом предмете ровным счетом ничего. Хуже всего, некоторые его заявления могли озадачить любого искушенного фермера или садовника. Он объяснял различные достоинства бобовых, посеянных или собранных в новолунье и в полнолунье, на Бельтан[32+] и в день летнего солнцестояния, и как эти свойства меняются, если срезать стручки серебряным ножом.

Затем он попытался поведать о своих несчастьях Джону Лонгриджу. На этот раз Стивен обнаружил, что подробно описывает деяния и приключения Юлия Цезаря в Британии. Даже ученый, посвятивший этой теме двадцать лет жизни, не смог бы дать столь детального отчета. Стивен излагал сведения, которые невозможно найти ни в одной книге[55].

Стивен предпринял еще две попытки поведать кому-либо о своем несчастье. Перед миссис Бренди он выступил с оправдательной речью в адрес Иуды Искариота, в которой заявил, что Иуда действовал в соответствии с указаниями двух людей, а именно – Джона Копперхеда и Джона Брассфута, которых Искариот считал ангелами. Продавцу Тоби Смиту, работавшему на миссис Бренди, Стивен сообщил полный перечень людей, украденных эльфами за последние двести лет на территории Ирландии, Шотландии, Уэльса и Англии. Ни об одном из этих несчастных он раньше никогда не слышал.

В конце концов Стивен пришел к выводу, что он не может никому рассказать о том, что околдован.

Из знакомых Стивена больше всего страдала миссис Бренди. Не замечая, что он по-новому смотрит на мир, она видела, как изменилось его отношение к ней. Как-то раз в начале сентября Стивен навестил миссис Бренди. Они не виделись несколько недель, и женщина была так несчастна, что написала Роберту Остину, а тот пошел к Стивену и попенял ему за такое поведение. Когда Стивен явился в небольшую гостиную над магазином на Сент-Джеймс-стрит, он не услышал ни слова упрека. Сам Стивен молчал, сидел, понурив голову, и горестно вздыхал. Миссис Бренди предложила ему бокал вина из Констанцы, мармелад и домашнюю выпечку, но он от всего отказался. Хозяйка, усевшись напротив Стивена у камина, взялась за рукоделие – она вышивала для него красивый ночной колпак.

– Возможно, – предположила миссис Бренди, – вы устали от Лондона и от меня и хотите вернуться в Африку?

– Нет, – коротко возразил Стивен.

– Думаю, Африка – замечательное место. – Миссис Бренди, очевидно, решила усугубить свои страдания, отослав Стивена на родину предков. – Многие так говорят. Повсюду апельсины, ананасы, сахарный тростник, шоколадные деревья. – Она уже четырнадцать лет торговала бакалеей и знала страны мира по разным колониальным товарам. Миссис Бренди горько рассмеялась. – Наверное, в Африке моя торговля не пошла бы. Зачем людям идти в лавку, если можно протянуть руку и сорвать плод с Дерева? О, да! В Африке я непременно разорилась бы. – Она откусила нитку. – Но я согласилась бы ехать хоть завтра… – Дрожащими пальцами миссис Бренди тыкала ниткой в ни в чем неповинное игольное ушко, – …если бы кто-то позвал меня.

– Вы поедете в Африку ради меня? – изумился Стивен. Она подняла глаза от вышивки.

– Ради вас я поеду куда угодно. Мне казалось, вы это знаете.