Джони, оу-е! Или назад в СССР 2

— Ты показывал свою находку Евгению Семёновичу? Говорил ему о ней?

Я отрицательно покрутил головой.

— Не показывал. Не говорил.

— Почему?

Я сделал паузу и скривился, пожав плечами.

— А зачем? Ничего там интересного нет, в этой комнате. Те документы старые… А Евгений Семёныч болел, занят был.

— Он приезжал сюда после того, как ты нашёл тайные комнаты?

— Приезжал, конечно, но я закрывал их, а обои снова приклеил, как они были. Дверь совсем не видна, когда обои наклеены.

— Ну да, ну да… Ты там, я смотрю, мастерскую себе устроил. И старую мебель используешь. Не жалко? Стол там дубовый письменный шикарный, а ты его под свой верстак приспособил. Шкаф тоже… Тумбочки… Их же продать можно за хорошие деньги.

— Вот поэтому я и не хотел никому ничего показывать… Вам бы только продать. А мне на чём своими делами заниматься? А так на этом столе даже стучать молотком можно. Он очень тяжёлый.

— Понятно. Документы ты где нашёл?

— Да, в нём и нашёл. Хотел сжечь, передумал. На рояль положил.

— Больше ничего, кроме документов не было?

— Было… Там в шкафу старые деньги должны были лежать. Много денег, но они старые. Я носил деньги в сбербанк, спрашивал их цену. Там посмеялись. Сказали: «спроси у нумизматов»… Я носил к «железке»[2], но и там дядьки денег за них не давали. Всё пытались мне что-то всучить: марки, книжки. Я подумал, что они от времени дешевле не станут. Вырасту — разберусь.

— Молодец! Правильно. Других денег или ценностей не находил?

— Ценностей? А! Золото-бриллианты? — улыбнулся я. — Нет, это, видимо, кто-то нашёл до меня. И очень давно, замечу. Тут всё в паутине было. Килограмм десять вынес. Как в пещере. И пыли по колено.

— Понято. Кому-то ещё показывали комнаты, документы?

Я обратил внимание, что следователь, наверное не заметно для самого себя, перешёл в обращении ко мне на «вы». Я помолчал, вроде как раздумывая.

— Цыгану одному показал пианино.

— Что за цыган? — следователь вскинул взгляд от пера ручки, которой записывал мои слова и вскинул брови.

— Летом познакомились. Чуть в табор меня не забрали…

— Тебя? В табор? Почему? Как?

— Как-как? Женить хотели на дочери цыганского барона.

Следователь совсем перестал писать и вперился в меня взглядом с выражением непонимания на лице. Пришлось рассказать, как в меня втюрилась дочь цыганского барона. А цыгане, увидев, как я играю на гитаре и пою, захотели чтобы мы с матерью переехали к ним в Молдавию.

— История… — наконец выдал резюме следователь. — И что, твой цыган? Зачем ты показал ему комнату и документы?

— Я не комнату и документы ему показывал, а инструмент. Рояль. Предлагал купить. Но… Роман пока думает. Сказал, что прошу дорого.

— Да? И сколько ты просишь за рояль? — усмехнулся следователь.

— Пять тысяч рублей.

— Сколько?! — удивился следователь. — С ума сошёл?

— Почему сошёл? — надулся я. — Нормальная цена. Я его уже даже настроил. Хотите сыграю? Послушаете, как он звучит!

Я встал из-за стола и быстро пошёл в аккуратно «расширенный» проход в стене.

— Жаль, что вы стену разобрали. Там так тихо было… Спалось хорошо. Да, всё равно рояль вытаскивать и мебель, если продавать. А стену и потом поставить можно будет.

Следователь хотел что-то сказать, потом махнул рукой. А я, не замечая его нежелания меня слушать, прошёл к роялю, на котором стопкой лежали папки с документами, и сел за инструмент.

Та-да-да-дам. Та-да-да-дам. Та-да-да-дам, та-да-да-дам, та-да-да-дам… Прямо с середины заиграл я Бетховена. Рояль играл бурно, как море и шумно, как проснувшийся над ним птичий базар, потому, что я всегда, когда исполнял эту тему, представлял мятущихся над скалами и над морем чаек.

— Ну, вот кто тебя научил так играть? — спросил следователь.

Я провернулся на вращающемся табурете и улыбнулся.

— Вы не поверите, — сказал я.

— А ты скажи, вдруг…

Я покрутил головой.

— Не поверите. Никто меня не учил. Я вдруг сам сел и стал играть. И гитару взял и стал играть. И другие инструменты…

— В это я как раз-таки и могу поверить. Вот если бы ты сказал, что тебя научил играть тот цыган за неделю, тогда бы не поверил.

— А этому, значит, верите? — удивился я.

— Но ты же играешь…

— Играю, — усмехнулся я, вспоминая, что точно так же «убеждал» Семёныча.

— Ты так, наверное и радиотехнике научился? — осторожно спросил следователь.

— Не совсем… Радиотехникой занимался мой отец и потом, чуть-чуть, мой брат. От них я много понял, а потом да… Как-то раз — и понял, что могу собрать усилитель.

— А схемы? — пожал плечами следователь. — Всё понятно. Раз — и есть свет, два — и нет света. Так бывает. Но схемы как тебе в голову приходят?

Я пожал плечами.

— Я их просто вижу. Но ведь это, на самом деле, просто, если знаешь, зачем там детали. Ведь это же «усилитель». Детали просто усиливают электрический сигнал, который поступает от источника звука, убирая паразитарные наводки усиления. И всё…

— И всё, — повторил следователь и хмыкнул. — Действительно. И всё…