Джони, оу-е! Или назад в СССР 2

В центре противоположной от двери стены я сделал небольшой подиум, на котором уже стояла ударная установка, простенький орган, магнитофон с усилителем и колонками, ну и гитарная колонка-комбик к «Фендеру».

— Да вот, музицирую в перерывах между подготовкой к аттестации, а они слушают, — махнул я на приникших к стеклу дверей подростков.

— Слушают? — мотнул головой Фил Спектор. — Интересно… И что они слушают? Мы слышали какую-то гитару. Это ты играл?

— Это Фил Спектор, Джон. А это, — он показал на меня — Джон Сомерсет, э-э-э, младший.

Фил подал мне руку и пожал.

Фил был совсем не стар, как я ожидал. Вспомнилось, глядя н а его улыбающееся лицо, что он был не на много старше Пола Маккартни. Шел семьдесят четвёртый год, а значит ему было не более тридцати пяти лет. Он был длинноволос, белозуб, носил тёмные очки, тёмно-синюю, почти чёрную рубашку и синие джинсы.

— Я играл. Показать?

— Покажи.

Я прошёл к гитаре, включил её, сел на стул и без особой экспрессии, а даже с несколько задумчивым видом, сконцентрировавшись на работе пальцев, исполнил «Arpeggios From Hell»[41].

Когда я закончил и поднял голову, на меня, приоткрыв рты и расширив от удивления глаза, смотрели оба «гостя». Через несколько секунд они оба отмерли и Фил спросил Сомерсета:

— Это что сейчас было, Джон? Ты слышал тоже самое, что и я?

— Я что-то слышал, но не понял, что. Это что было, Джон?

— Это моё арпеджио. Так я пальцы разминаю.

— Хрена себе! — выругался хитро Фил, но я перевёл ругательство для себя именно так. — Разминается он… Тебя кто на гитаре учил играть, малыш?

— Сам. Мне Ричи Блэкмор нравится.

— Ричи? — удивился Фил. — Что его играешь?

— Да, всё, практически. Могу «Смог он зе вота» сыграть.

Я ударил по струнам рифами Ричи Блэкмора. Фил поморщился.

— Не очень люблю Ричи. Может, что поспокойнее есть?

— Своё могу сыграть.

— Давай.

Я встал, включил на магнитофоне фонограмму, и, подтянув поближе микрофон, «дал на гора» «Отель Калифорния»[42].

— Это пи*дец, — так же хитро выругался Фил, но я перевёл его по своему.

— «Это», — продолжил Фил, — уже сейчас можно писать на сингл и сингл пойдёт нарасхват. Я отвечаю!

Продюсер поднял вверх указательный палец, как артист Мкртчан в фильме «Мимино». Они переглянулись с Сомерсетом. Потом оба одновременно развернулись ко мне. Я предполагал, какую реакцию у профессионалов могут вызвать «мои» песни, поэтому был внешне спокоен, но внутри меня всё пело от восторга.

— Что-то ещё есть подобное или чуть похуже, чтобы на большой диск собрать?

— Да, вроде есть, — сказал я неуверенно. — Показать?

— Показывай, только мы, наверное сядем.

Они взяли два стула и уселись прямо передо мной. Я улыбнулся, увидев за стеклянной дверью прижатый к ней компактный магнитофон.

— Пишут уже, — сообщил я и показал кивком головы на дверь.

— Херня, — махнул Фил рукой. — Мы прямо завтра начнём писать, а через неделю уже выйдет пластинка. Давай, показывай, всё что есть.

— Ха-ха, — подумал я и сыграл Криса Нормана «Stumblin in'»[43].

— Охренеть, — развёл руками Фил. — Так нельзя! Два хита на один диск — это расточительно.

— У меня ещё есть, — хихикнул я и сыграл «What Can I Do», и сразу следом «Lay Back In the Arms Of Someone» и «I’ll Meet You at Midnight»[44].

Когда я перестал играть и верещать в микрофон, пару минут «гости» молчали. Фил Спектор долго морщился потом сказал:

— Это будет, конечно, бомба, но нет ли у тебя что-нибудь попроще?

— А зачем? — искренне удивился я.

Фил снова поморщился.

— Понимаешь, потом будет сложно соответствовать уровню. Понятно, что продажи этого диска, сделают его «золотым». Но следующий, э-э-э, может не получится…

— Вы не переживайте, Фил. У меня столько песен, что их хватит минимум на десяток пластинок. Но все их я вам сейчас не покажу. Да и другие песни играть, думаю, сейчас здесь всё-таки не стоит. Я дам вам свою плёнку. Послушайте. Она записана на хорошей аппаратуре и неплохо аранжирована. По моему, её сразу можно писать на диск. Играл на всех инструментах и пел только я. И хотел ещё предупредить, Фил… Аранжировать темы не надо. От вас только — запись выпуск диска и продвижение.

Мне не нравился альбом Битлз «Лэт ит би». Как, впрочем, и Полу Маккартни. Улыбнувшись изумлённому Филу, я передал ему коробку с бобиной. Фил покачивая головой взял её двумя руками, как нечто ценнейшее.

— Вы меня поразили ещё раз, Джон. Я прослушаю запись и, если она так хороша, как вы говорите, она сразу пойдёт в печать.

Я улыбнулся.

— Только никому не показывайте её, Фил. Хорошо?

— Что б я сдох! — выдохнул продюсер так «искренне», что я понял, — обязательно покажет.

* * *

— Джон, Джон, — кричал в трубку Фил в этот же день. — Срочно приезжай в Лондон. Тут такой парень появился!

— Что за парень, Фил? Какого чёрта ты разбудил меня?

— Тебя всё равно депортируют, Джон, приезжай в Англию.

— Не дамся я им. Никсону уже кранты. Мы совершим в штатах революцию. И мне никак нельзя уезжать.

— Тогда послушай всего одну его песню…

— К чёрту, Фил! Я сплю. И Йоко ворчит… Это она играет? А ну ка, сделай по громче. Чёрт, и вправду неплохо!

— Он назвал её «Отель Калифорния».