Джонни-ангел

Элис не знала, что на это сказать, и только кивнула. Она и сама с тревогой следила за мужем. Поначалу, сразу после той страшной аварии, Элис все внимание переключила на младшего сына. Что только не делали они с Джимом, чтобы вылечить малыша! И Джим делил с женой все трудности и заботы. Но шло время, речь у Бобби так и не восстановилась, и, казня себя за несчастье, Джим опять стал прикладываться к бутылке. До аварии Джим тоже не упускал случая выпить, но никогда не переходил границ дозволенного. Элис же надеялась, что проблема разрешится сама собой. Может быть, так бы и случилось, если бы не авария, в которой был виноват нетрезвый Джим. Джим стал пить все чаще и все больше. Он не скандалил, не дрался и никогда не напивался до такой степени, что назавтра не мог пойти на работу. Он никогда не пил вне дома, но стоило ему вернуться домой с работы, усесться перед телевизором и открыть первую банку пива, как он уже не мог остановиться. К тому моменту, когда пора было ложиться спать, Джим на автопилоте поднимался наверх, принимал душ и без чувств падал в кровать. И так все повторялось изо дня в день. Элис понимала, что так жить нельзя, что пьянство Джима не только разрушает его нравственное и физическое здоровье, но и сказывается на всех членах семьи, однако она уже ничего не могла сделать. Ей было не с кем посоветоваться, а муж разговаривать с ней на эту тему отказывался — он просто не слушал никаких ее доводов, и, в конце концов, Элис отступилась. Все чаще она ловила себя на том, что оправдывает мужа и — особенно в разговорах с детьми — находит для него новые и новые извинения. И всё же все в доме — как и многие соседи, впрочем, — знали, что происходит с Джимом Петерсоном и почему. А теперь еще один страшный удар — смерть Джонни. Даже для очень сильного человека это были тяжелые испытания, и Джим сломался. Он предпочитал топить свой разум в алкоголе, чтобы не думать, не чувствовать, не вспоминать. Наверное, для него это был единственный способ спастись от жестокой действительности.

— Ну и как все будет дальше? — спросила Элис, с любопытством глядя на Джонни. Весь день она гадала, действительно ли она видела и разговаривала с ним в больнице, или все-таки ей это пригрезилось под действием лекарств. Теперь, когда сын появился у нее в спальне, она склонялась к мысли, что галлюцинации тут ни при чем, и что ее Джонни каким-то волшебным образом вернулся к ней из небытия, но вот как объяснить это остальным? Сама она за это вряд ли бы взялась — подобная задача была ей явно не по плечу.

— Ты будешь с нами все время или, как сегодня, будешь уходить и приходить? — уточнила она. Самым странным в эти минуты ей казалось то, что они с Джонни разговаривали совершенно нормально; в больнице Элис задавала свои вопросы и слушала его ответы в основном мысленно, «в голове», но сейчас она испугалась, что кто-то из домашних может их ненароком услышать. Придется им быть поосторожнее, подумала Элис, иначе люди решат, что она свихнулась, если разговаривает сама с собой.

— Я думаю, что, поскольку мне нужно делать и другие дела, время от времени я, наверное, буду исчезать, — обстоятельно ответил Джонни. — Мне ведь надо навещать и Бекки. — При этих словах его глаза опять стали грустными. Сегодня он уже видел свою девушку, видел, как она подавлена, и от всей души ей сочувствовал. Наблюдая за Бекки, Джонни со всей очевидностью понял, что его смерть затронула не только его родных, но и всех, кто его любил. Впрочем, именно поэтому он и вернулся. Слишком много связей оказалось оборвано, слишком много дел не доделано, и теперь ему нужно было как можно скорее привести все в порядок.

Поднявшись, Джонни подошел к двери спальни, но на пороге остановился и еще раз улыбнулся матери.

— Как же все-таки хорошо дома! — сказал он и вздохнул. Джонни знал, что вернулся ненадолго; Элис тоже знала и боялась этого, и все же она была рада.

— Да, — согласилась она. — Особенно теперь, когда ты снова с нами. Знаешь, мне очень тебя не хватало. — Она говорила ему это уже несколько раз, но ни эти и никакие другие слова не могли бы в полной мере выразить все, что она на самом деле чувствовала. Смерть сына оставила внутри ее выжженную черную землю, но теперь в душе Элис снова распускались благоухающие цветы.

— И мне тоже, — ответил он негромко. — Ну ладно, спокойной ночи, мама… Мне еще нужно проведать папу.

— Разве он может тебя увидеть? — удивилась Элис. Насколько она поняла, видеть и слышать Джонни могла только она.

Джонни рассмеялся:

— Ты что, нет, конечно! Он же испугается до смерти!

— Да, пожалуй, ты прав. — Элис тоже улыбнулась.

— Я просто хотел убедиться, что с ним все в порядке. Кроме того, я, пожалуй, загляну к себе в комнату — мне нужно найти кое-что из моих вещей. Кстати, куда ты положила мой спортивный джемпер с эмблемой школьной футбольной сборной? Надеюсь, ты никому его не отдала?