Джонни Бахман возвращается домой

Грилле уже не мог больше сидеть спокойно. Он крутился, как червяк, на которого напали муравьи.

— Да они меня самого поймали, — сказал он, тяжело вздыхая, — двумя часами раньше, на том же самом пригорке и без оружия. Еще вчера здесь был тыл. Ты сам понимаешь, что это значит, когда тебя задерживают в тылу, без оружия да еще эсэсовцы! — Он обернулся в сторону кустов, за которыми исчезли оба незнакомца. — Мне нужно было как-то выкручиваться, вот я и рассказал о вас. Может, я что и преувеличил, согласен. Но иначе бы мне не поверили. — Сказав это, он сорвал с головы шапку и, бросив ее на землю, взъерошил свои рыжие волосы. — Кто бы мог подумать, что вы пойдете той же дорогой!

— Бедный Гарольд Грилле, — пробормотал Густав с иронией. — А зачем тебе понадобились эти идиотские обвинения меня в шпионаже?

— Если бы я не сказал этого, — начал оправдываться парень, нагибаясь за шапкой, — они бы сразу же прикончили тебя.

— О, значит, я должен принести тебе свою благодарность?

— Может быть, эта отсрочка тебе еще пригодится?

— Она мне пригодится только в том случае, если я отсюда смотаюсь!

— Сейчас ты отсюда не уйдешь. Это хорошо оборудованный и охраняемый узел сопротивления…

Некоторое время все молчали. Вокруг стояла тишина. Облака постепенно затягивали солнце. Сквозь стену зарослей до них едва слышно доносился гул моторов.

Густав первым нарушил молчание.

— Что же это за узел сопротивления? — сказал он презрительно. — Меньше чем в полукилометре отсюда, ниже по дороге, идут русские танки.

— Может быть, это засада, — возразил уже успокоившийся Грилле. — Может быть, их сюда заманивают…

— Так же, как через Одер, да? А еще раньше через Вислу и Буг? Послушай, Грилле, у тебя на плечах есть голова? Подумай сам: русских никто не заманивает, они прорываются сюда силой. Осталось еще немного — война кончится и русские танки пойдут по Берлину!

Грилле запальчиво возразил:

— Завтра у фюрера день рождения, и он пустит в ход свое чудо-оружие.

— О господи! — простонал Густав. — Сначала я думал, что ты просто маленький выдрессированный негодяй. Оказывается, совсем нет. Но мне от души жаль тебя.

— Но-но… — возмутился было Грилле.

— Серьезно, мне жаль тебя, потому что ты дурак, большой дурак. День рождения фюрера, чудо-оружие, а еще, может, и победа. Господи, если бы собственная глупость причиняла человеку боль, то ты должен был бы кричать от боли!

Шум от идущих танков не утихал ни на минуту. Время текло незаметно, прошло, пожалуй, уже с полчаса.

«Нам следовало пойти к русским, — подумал Джонни, не упустивший из этого разговора ни слова. — Хуже нам бы там не было. Мне бы они ничего не сделали, потому что мне только двенадцать лет, да и Густава бы они пощадили, потому что он не желает больше воевать против них. Но теперь уже поздно…»

— Эй, Джонни, — услышал он вскоре голос солдата, — ты еще здесь?

— Да, Густав.

— Послушай внимательно, что я тебе скажу, — продолжал солдат. — Если тебе удастся выбраться отсюда живым, окажи мне одну услугу!

У Джонни не хватило сил ответить. Он только кивнул.

— Когда все кончится — эта проклятая война продлится не больше чем недели три, — сходи ко мне домой, к моей матери. Ее зовут Хедвиг Фельденхау. Берлин, Мауербергштрассе, дом три, второй дом во дворе, пятый этаж. Найти это совсем нетрудно. Недалеко от Щецинского вокзала. Запомнишь?

— Да, Густав.

— А то запиши себе адрес на земле и выучи его наизусть. Зайди туда обязательно! Скажи матери, чтобы она больше не ждала меня. Но сделай это осторожно. Придумай что-нибудь, чтобы смягчить этот удар, обещаешь?

— Я сделаю все, как ты скажешь, — ответил мальчик и беззвучно заплакал.

Внезапно в их разговор вмешался Грилле.

— Это невозможно вынести, — проговорил он с трудом. И, повернувшись, к мальчику, добавил: — Послушай, Джонни! — Он в первый раз назвал его по имени. — Посмотри потихоньку, нет ли здесь какой-нибудь лазейки?

10

Тщетные усилия.

Еще один висельник.

«Вы за все это ответите!»

Отчаянный побег.

Грилле — активный член гитлерюгенда! Грилле хочет им помочь! Джонни колебался несколько секунд.

— Ну, давай же! — цыкнул на него парень. — Если вернется гауптштурмфюрер, тогда я ни за что не ручаюсь!

Джонни вытер нос рукавом пиджака и шмыгнул в сторону леса. Перед самыми деревьями он увидел просеку, а неподалеку от нее виднелись ров и окоп. Джонни насчитал здесь с десяток эсэсовцев. Все они были в маскировочных костюмах, и заметить их было нелегко. Нет, здесь и мышь не прошмыгнет… Мальчик незаметно повернул обратно к холму. Пришлось быть особенно осторожным, так как кустарник, росший между соснами, плохо скрывал его, более того, он предательски шуршал при каждом неосторожном движении. Справа от Джонни кто-то закашлял. Значит, надо держаться левее. Вскоре в кустарнике появился просвет, и прямо в лицо мальчику выглянуло солнце.

В нескольких метрах перед ним лежали на земле двое мужчин и негромко разговаривали.

— Спорим, что сегодня пойдет дождь, — произнес знакомый голос. Джонни узнал молодого шарфюрера.