Джонни Оклахома, или Магия крупного калибра

Фон Зальца, являющиеся одним из самых влиятельных семейств империи, требовали показательной казни дона Хорхе Эухенио и в случае отказа грозили приостановить добычу соли. Серьёзное заявление, учитывая монополию семьи на соляные шахты и варницы. И вооружались, вооружались, вооружались…

Звякнул колокольчик, извещая о просьбе королевского секретаря войти в кабинет. Джеронимо Первый дважды прозвонил в ответ и, не оборачиваясь, коротко бросил в сторону открывшейся двери:

– Что у нас там?

– Посол империи просит аудиенции у Вашего Величества!

– Ему назначено?

– Нет, сир. Но он заявляет о срочности, поэтому я позволил себе побеспокоить Ваше Величество.

– Неужели пришёл ответ на нашу ноту протеста по поводу ареста виконта Оклендхайма?

– Не могу знать, сир.

– Ладно, зови его сюда. А тебя, Фридрих, я попросил бы…

– А чего сразу попросил бы? – возмутился граф. – Я, как начальник разведки, контрразведки и министр внутренних дел нашего королевства, имею право присутствовать на приёме иностранных послов. Более того, это моя обязанность.

– Он тебя боится.

– Вот и замечательно! Это поспособствует сговорчивости.

– Ладно, оставайся, – согласился король. – Только попрошу не корчить страшные рожи и не рвать на груди камзол.

– Ему?

– И ему тоже.

– Хорошо, не буду.

* * *

Посол вошёл с торжественным видом человека, чувствующего за собой всю мощь величайшего в известном мире государства, превосходящего Грумант по площади и населению по меньшей мере в тридцать раз. На его лице явно читалось – империя снисходит до объяснений с захудалым королевством. Именно так! Снисходит и милостиво объявляет волю Его Императорского Величества.

Но в следующий миг посол встретился взглядом с графом Форбарра и слегка побледнел. Потом споткнулся на ровном месте, сразу растеряв большую часть самоуверенности и спеси, но постарался взять себя в руки:

– Империя в моём лице выражает восхищение мудростью Вашего Величества, не пожелавшего раздувать конфликт из-за мелкого недоразумения, и благодарит за понимание.

Король кивнул и промолчал. Его племянник многозначительно кашлянул.

Посол, чувствуя ползущий по спине холодок, повторил:

– Выражает и благодарит, да…

А что ещё сказать, если в письме императора прямо указано на необходимость замять дело и сохранить мир? Потом, может быть, Груманту придётся сторицей заплатить за унижение и уступки, но империя пока не готова к войне с ним. Королевство оказалось слишком сильным и способно больно ударить в ответ на недавний гномий бунт, организованный… Стоп, в этом даже самому себе нельзя признаваться!

Джеронимо Первый сделал глоток вина и вернул бокал на стол:

– А что-нибудь по существу?

Граф Форбарра улыбнулся краешком рта:

– И мне было бы любопытно услышать.

Посол собрался с духом и выпалил:

– Виновные в неспровоцированном нападении на виконта Оклендхайма наказаны, Ваше Величество!

– Все наказаны?

– Да, все восемнадцать человек. Командир следственной центурии оштрафован в пользу пострадавшего на двадцать марок, разжалован и отправлен младшим писцом в канцелярию наместника Галлиполиды. Его подчинённые переведены в городскую стражу Берестейла.

– Пусть сжалятся над ними Небесные Боги, – со странной ухмылкой прокомментировал известие граф Форбарра. – У императора сил много!

А Его Величество Джеронимо Первый кивнул послу:

– Хорошо, я удовлетворён ответом. Передайте императору мою искреннюю благодарность за быстрое разрешение мелкой проблемы. Да, и ещё напишите, что всё прогрессивное человечество в лице благородного дворянства Груманта осуждает бунтовщиков и желает Его Императорскому Величеству скорейшей победы в гражданской войне.

Императорский посланник не понял половину королевского высказывания, но уловил главное:

– Бунтовщики? Какие бунтовщики?

– Вы разве не знаете о восстании в Галлиполиде? Надо же, какая досада…

– Простите, Ваше Величество, – имперский дипломат изменился в лице, превратившись из просто бледного в очень бледного человека. – Мне ни о чём таком не сообщали.

– Сообщат чуть позже. Видимо, в Лунгдуме не придают большого значения этой досадной мелочи. Ведь это мелочь, правда? Бунтом больше, бунтом меньше… Что могут сделать пятьдесят тысяч мечей против всей мощи великой империи?

– Сколько-сколько?

– Ну, может быть, и чуть больше. И мечей на всех не хватит, половина копьями и дубинами вооружится.

Посол неимоверным усилием воли справился с эмоциями и поклонился:

– Простите, Ваше Величество, но мне нужно…

– Утюг забыли выключить?

– Что?

– Уже ничего. Аудиенция закончена.

* * *

Граф Форбарра убедился, что за посланником империи плотно закрыли двери, и принялся рассуждать вслух: